пришлось взять эти.
Туфли, рубашка и костюм оказались в самый раз. Одевание заняло десять минут, и, когда с ним было покончено, я чувствовал себя усталым. Присел на кровать, чтобы немного отдохнуть.
Чуть не забыл надеть шляпу, а без нее выходить не следовало. Надо было прикрыть повязку на голове.
Я подошел к двери, бесшумно открыл ее и бросил взгляд в коридор. В самом конце его, около лестницы, заметил двух легавых. Они стояли ко мне спиной. С другой стороны коридор заканчивался стеклянным витражом. Единственный выход вел через лестницу. Вряд ли легавые позволят мне далеко уйти.
Закрыв дверь, я отправился посмотреть, что делается за окном. Внизу – пять этажей. Веранда этажом ниже была битком набита ходячими больными, которые прогуливались перед ужином. Если попытаться выбраться через окно, меня засекут немедленно.
Пока я ломал голову, пытаясь найти выход из безвыходного положения, в коридоре послышались чьи-то голоса. Я подошел к двери и вновь приоткрыл ее, готовый в любую минуту шмыгнуть в постель. Какая-то санитарка и парень в белом халате вкатили каталку в палату напротив.
Я ждал. Было без десяти семь. Через двадцать минут придет санитарка и принесет мне ужин. Если смываться, то делать это надо немедленно. Из палаты напротив вышли сиделка и парень в белом халате.
– Надо зайти к доктору, – сказал парень. – Я забыл взять разрешение на захоронение.
– Ты так и голову скоро забудешь где-нибудь! Впрочем, невелика будет потеря! – ворчливо сказала сиделка, поворачиваясь к нему спиной. Парень тут же обнял ее за талию, но девушка оттолкнула его.
– И не распускай свои лапы, не то я…
– Знаю, знаю! – ответил он кислым тоном. – Не то ты пожалуешься старшей медсестре. Неужели тебе не хочется время от времени расслабиться?
Сиделка удалилась, так и не удостоив парня ответом. Санитар последовал за ней.
Я открыл пошире дверь: полицейские облокотились о поручни ограды лестничной клетки, наблюдая, как парень с девушкой спускаются вниз. Они по-прежнему стояли ко мне спиной. На цыпочках я пересек коридор, осторожно открыл дверь соседней палаты и вошел. Нервы были напряжены до предела, и я чуть не вскрикнул, увидев на каталке труп, покрытый белой простыней.
Дрожа всем телом, поднял край простыни. Лежащая на каталке женщина казалась спящей. Ужас охватывал меня при мысли о том, что предстояло сделать, но другого выхода не было. Я судорожно стал искать, куда можно было бы спрятать труп, но ничего подходящего не обнаружил. Но тут справа заметил какую-то дверь, подойдя, открыл ее. Там была роскошная ванная комната.
Я вкатил каталку в комнату, сорвал простыню, взял на руки покойницу и, стараясь не смотреть на нее, понес, шатаясь, к ванне. Положив ее туда, задернул пластмассовые занавески и покатил каталку в палату.
Я повалился на постель совершенно обессиленный. Тело дрожало, словно осиновый лист. С большим трудом мне удалось все же взять себя в руки. Нельзя было терять время. Сел на край каталки, накрыл ноги простыней, потом снял шляпу, положил под себя и натянул покрывало на голову.
Некоторое время я лежал, не шевелясь. По мышцам изредка пробегала судорога. Испугался, что, когда войдут санитар с сиделкой, заметят это. Уже собирался было вскочить и спрятаться в ванной, как вдруг дверь открылась. Я замер, стараясь не дышать. Каталка пришла в движение. Парень, который ее покатил, что-то весело насвистывал. Видимо, мысли о бренности бытия его не донимали.
Неожиданно каталка остановилась.
– Что у вас там под простыней? – спросил вдруг мужской голос.
Кровь застыла у меня в жилах. Это, конечно, был полицейский.
– Там-то? А как раз по вашей части! – бодро ответил санитар. – Покойничек лежит.
– Да ну! Это так-то вы тут лечите людей?
– Спрашиваешь! Могу поклясться: главный врач имеет пакет акций в похоронной компании.
– Там мужчина или женщина?
– Женщина. Умерла от перитонита. Думаю, хирург забыл перчатки у нее в брюхе. А если не перчатки, то что-нибудь еще. Хирурги ведь самые рассеянные люди!
Полицейский заржал, и каталка покатилась дальше. Она переехала через какую-то ступеньку, потом послышалось шипение закрывающихся дверц лифта. Спустя мгновение я почувствовал, что мы спускаемся вниз.
Санитар по-прежнему насвистывал. Небольшой толчок, и лифт остановился. Дверцы зашипели и раскрылись, каталка снова отправилась в путь.
– Привет, Джо! – послышался женский голос.
– Салют, куколка, как делишки? Цветешь?
Каталка остановилась.
– Кто у тебя там?
– Миссис Эннисмор, палата сорок четыре, – ответил санитар. – Ты сегодня просто прекрасно выглядишь.
– Сорок четвертая палата – это та, что напротив палаты, где лежит Рикка?
– Точно. Там два шпика его караулят.
– Ты шутишь! Старшая медсестра с ума сойдет!
– А это уж забота Ривкина. Не хотел бы я иметь с ним дело. Он его запросто купил, этого Рикка. Если парень рассчитывает выкрутиться, симулируя потерю памяти, то глубоко заблуждается. Я как раз там был, когда эта лиса заявила доктору Саммерсу, что имеется достаточно оснований для обвинения Рикка в умышленном убийстве. Обязательно постараюсь поприсутствовать завтра, когда они придут его арестовывать.
– А кого он убил?
– Какую-то женщину. И видимо, очень старался, его самого чуть не убило. Слушай, малышка, давай-ка чуть-чуть покатаемся в лифте! Если захотеть, он может и застрять между этажами!
– Тебя бы, конечно, это очень устроило!
– Подожди секунду, сдам сейчас свою говядину и вернусь. – Каталка вновь покатилась. – Жди меня здесь, котенок! Готовься к незабываемым впечатлениям!
Каталка стукнулась о дверцы лифта. Затем санитар резко толкнул ее вперед, каталка врезалась в стенку. Раздался веселый голос:
– Изобретатель лифта был благодетелем человечества! Давай забирайся, милашка! Я тебе сейчас расскажу одну забавную историю!
Потом воцарилось молчание. Я подождал, не шевелясь, пока закроются дверцы лифта, и затем сдернул простыню и сел. Это была темная комната без окон, но света от двери лифта было достаточно, чтобы различить ряд каталок с неподвижными телами, укрытыми простынями.
Я слез с каталки и надел на голову шляпу. Когда глаза привыкли к полутьме, заметил в другом конце помещения небольшую дверь и под ней слабую полоску света.
Дверь вела к аллее, где стояло несколько карет «скорой помощи». Вечерело, но еще было светло. За больничной оградой виднелись дома, ворота никто не охранял.
В свете большой оранжевой луны волны океана казались янтарными. На песке стояла автомашина с погашенными огнями, по обе ее стороны раздевались: с одной – мужчина, с другой – женщина.
Раздевшись, они побежали к океану. Я выбрался из мангровых зарослей и приблизился к машине. Порылся в пиджаке мужчины и во внутреннем кармане обнаружил бумажник. Я взял сто пятьдесят долларов мелкими купюрами. В бумажнике оставалось еще достаточно денег для роскошного ужина даме. Положив бумажник в карман пиджака, я побросал вещи в машину и вернулся в свое укрытие.
За время, проведенное в засаде, у меня родился план предстоящей операции. Ривкин, конечно, уверен, что я постараюсь поскорее выбраться из Майами. Ведь я сам же ему сказал, что привык путешествовать на попутках. Он, несомненно, отдал приказ обыскивать все грузовики и легковые машины, выезжающие из города. Поэтому самым правильным было остаться в Майами и затаиться. Нужно найти там комнату и объяснить, что со дня на день жду прибытия багажа.
