прицела голову Диаса. О глухом хлопке, который донесется из глушителя, когда я нажму на спусковой крючок. О Диасе, который рухнет в воду с дыркой в голове.
Я замер, прислушиваясь. На крыше царила полная тишина. Остался ли Тимотео один? Я не решался спуститься, не получив его сигнала.
Но вот до меня донесся его шепот:
– Мистер Бенсон…
«Ребенок, зовущий мамочку», – со злостью подумал я, взялся за ветку рукой, готовясь спускаться, и обомлел.
Подо мной свернулась в клубок гремучая змея, ее раздвоенный язычок появлялся и исчезал в пасти в дюжине дюймов от моей ноги. Гремучая змея, одна из самых ядовитых змей Флориды, судя по всему, нацелилась на мою ногу.
– Мистер Бенсон…
Ответить я не рискнул. Звук моего голоса мог заставить змею броситься на меня. Я не смел пошевелить ногой, меня прошиб холодный пот. Я всегда боялся змей, даже при виде безобидного ужа у меня по коже бежали мурашки. Не мигая смотрел я на свернувшуюся в клубок смерть. Выстрел, Диас, Тимотео, Люси тут же вылетели у меня из головы. Я сидел на ветке, окаменев от страха.
– Мистер Бенсон… – настойчивее, громче.
– Тут змея, – выдохнул я.
Не знаю, услышал ли меня Тимотео, но змея подняла голову. И словно кто-то потряс мешочек с сухими фасолинами.
Я сидел не шевелясь. На веранде о чем-то оживленно говорили по-испански. Ветер шуршал пальмовыми листьями. Я смотрел на змею. Ноги начало сводить судорогой.
– Мистер Бенсон…
Я знал, с какой скоростью атакует гремучая змея. Я бы не успел убрать ногу. Кроме того, от резкого движения я мог свалиться с ветки и упасть на крышу.
– Змея, – вроде бы это я произнес громче.
И вновь предупреждающе загремели фасолины.
Слышал ли меня Тимотео? Если да, то что он сможет сделать?
Минуты ползли, как часы. Затем до меня донесся новый звук: в гавани Уиллингтона завели двигатель катера. Диас вот-вот появится в бухте, а я прикован змеей к дереву!
Тут я увидел Тимотео. Он неуклюже лез наверх. По-прежнему в очках и широкополой шляпе.
– Осторожно! – прошептал я. – Она у моей ноги.
Снова задребезжала погремушка змеи, и у меня перехватило дыхание.
В шести футах ниже меня Тимотео остановился. Посмотрел вверх. Я видел свое отражение в полусферах его очков: испуганный, потный мужчина, сжавшийся в комок.
По тому, как замер Тимотео, я понял, что он обнаружил змею, но и она его заметила. Ее маленькая головка повернулась к нему.
– Не шевелитесь, – предупредил Тимотео.
Я уже хотел убрать ногу, но его спокойный, уверенный голос остановил меня.
Медленно, очень медленно он поднялся на следующую ветку. От змеи его отделяло не более четырех футов.
Я не сводил с него глаз, пот катился ручьем, сердце выскакивало из груди.
Как в замедленной съемке, его рука двинулась к шляпе.
Застучала погремушка.
Длинные пальцы взялись за шляпу, сняли ее с головы.
Затем два движения слились в одно. Змея бросилась на Тимотео, а тот выставил шляпу перед собой.
Я наблюдал, не дыша.
Ядовитые зубы змеи впились в войлок. Свободной рукой Тимотео мгновенно схватил змею у головы. Ее тело тут же обвилось вокруг его руки. Он держал змею так, чтобы она не могла ужалить его, а пальцами второй руки, отпустив шляпу, крепко сжал челюсти змеи. Он выдержал паузу. Я видел, как крепко обвивает змея его руку. А затем кисти повернулись в противоположных направлениях, ломая змее позвоночник.
Обмякшее тело змеи выпало из его рук. Тимотео посмотрел на меня:
– Она мертва.
Я сидел, прижавшись спиной к дереву. В его очках я видел свое отражение, и мне не нравилось, как я выгляжу.
Рев двигателя катера вернул меня к жизни.
– Вниз! – яростно прошептал я. – Быстро!
На крышу я спустился раньше его, схватил ружье и лег под навесом, уперев приклад в плечо.
Катер уже появился в бухте. Я видел негритянку за штурвалом. Нэнси и незнакомый мне мужчина мчались бок о бок, Нэнси находилась между мной и им, заслоняя его от пули.
«Когда они повернут, – подумал я, – он окажется ближе ко мне, и вот тут-то я его подстрелю».
Я подрегулировал четкость изображения. Мужчина то и дело показывался из-за Нэнси. Типичный южноамериканец, любимчик женщин: хорошо сложенный, с рельефной мускулатурой, красивый, с длинными черными волосами, перехваченными белой лентой.
Катер резко повернул и лег на обратный курс.
Нэнси и мужчина показывали друг другу, на что они способны. После поворота он перепрыгнул через буксировочный трос Нэнси, и она вновь оказалась между ними.
Я ждал, наблюдая за ними в оптический прицел. Голова Нэнси попадала в перекрестье гораздо чаще, чем голова Диаса. Стрелять я не мог. Скорее я убил бы ее. А они взялись за руки, каждый держался за трос только одной рукой. Они так сблизились, что фигура Нэнси полностью закрыла Диаса.
Я лежал, потел и терпеливо ждал. В армии меня научили ждать. Однажды я ждал три часа, прежде чем выстрелил в голову вражеского снайпера, и теперь постоянно вспоминал об этом.
Катер снова повернул. На этот раз Диас оказался с моей стороны. Теперь я держал в перекрестье его голову. Из-за нее появлялись то нос, то подбородок Нэнси.
Решиться на такой выстрел мог только снайпер. Любой, кроме снайпера, задумался бы, не попадет ли он в девушку, а не в мужчину. Но я был снайпером.
«Этот выстрел, – подумал я, – положит конец затянувшемуся кошмару, даже если станет началом другого».
Я глубоко вздохнул, плавно перемещая ружье вслед за головой Диаса, чтобы она постоянно оставалась в перекрестье прицела, положил палец на спусковой крючок.
Внезапно Нэнси чуть отстала и исчезла из прицела. Я понял, что Диас у меня в кармане. В этот момент он даже двигался по прямой, а не зигзагом. В него попал бы и Тимотео.
Я потянул спусковой крючок.
Сквозь рев двигателя я расслышал металлический щелчок, но отдачи не последовало. Я понял, что патрона в казеннике нет. На какое-то мгновение я оцепенел, затем опустил вниз зарядную рукоятку, досылая в казенник второй патрон. Но легкость ее хода указала на то, что она не поднимает патрон из обоймы под боек ударника.
«Значит, ружье не заряжено. Но я же заряжал его! Я сам заряжал его. Где же патроны?»
Я повернулся на бок и взглянул на стоящего позади Тимотео. Я вспомнил, что, оставшись на крыше один, он не сразу позвал меня.
– Ты разрядил ружье, сукин сын?
Он кивнул.
Я взглянул на бухту.
Воднолыжники были уже вне досягаемости выстрела. Катер уносил их в открытое море. Я упустил свой шанс, кошмар продолжался.
Поднявшись, я подошел к Тимотео. Хотелось как следует врезать ему, но что бы это изменило? У меня есть еще завтрашний день, напомнил я себе.
– Неужели ты не способен решиться даже на то, чтобы позволить мне убить за тебя этого человека? –
