кошельком. Пройдясь по комнате, Сибил с жеманным смешком втиснулась между Серинис и Алистером, застывшими нос к носу. — Не унижайся перед этой тощей соплячкой, милый, — с льстивой улыбкой пропела она, прижимаясь к Алистеру. — Твоя Сибил знает, как осчастливить тебя.
Алистер мстительно прищурился, найдя способ отплатить Серинис за высокомерие. Обняв любовницу, он с улыбкой взглянул в ее раскрашенное лицо:
— Ты хотела бы получить новые наряды, Сибил?
— Неужели ты купишь их мне, Ал?
Он сделал неопределенный жест костлявыми плечами.
— К чему покупать, Сибил, если в покоях миледи Серинис тебя ждет целый гардероб?
Сибил разочарованно сникла.
— Ее вещи не подойдут мне, Ал, — возразила она, не в силах открыто признаться, что ее соперница, несмотря на высокий рост, обладает более стройной фигурой. — Она слишком долговязая.
— Отправляйся к ней в комнату и выбери то, что будет тебе впору, — велел Алистер. — Тетя потратила на эту нищенку целое состояние. Среди ее вещей наверняка найдется что-нибудь и для тебя. Ступай же!
Сибил чуть воспряла духом и выпорхнула из комнаты. Ее каблучки зацокали по лестнице, а немного погодя послышался шум открывшейся двери и пронзительный вопль восторга.
Алистер был доволен собой:
— Кажется, Сибил нашла вашу спальню, миледи.
Серинис ответила ему холодной пренебрежительной усмешкой, которой мать могла бы наградить скверного ребенка, пресытившись его шалостями.
— Надеюсь, мне будет позволено уложить свои вещи и покинуть дом, когда Сибил выйдет из спальни? Может быть, до отплытия в Южную Каролину мне удастся найти комнату на постоялом дворе.
— Какие еще вещи? — рявкнул Алистер. — Все, что находится в этом доме, принадлежит мне!
— Ошибаетесь, — сухо ответила Серинис, упрямо вскинув подбородок.
Несмотря на спокойную жизнь под присмотром Лидии, она вовсе не была оранжерейным растением. Присутствуя на уроках отца, школьного учителя, она не раз сталкивалась с мальчишками, которые без зазрения совести помыкали теми, кто был младше, меньше ростом или слабее их. Многих избаловали любвеобильные родители; их проказы не всегда бывали безобидными. Очевидно, к тому же сорту людей принадлежал и Алистер Уинтроп.
— Мои картины и деньги, вырученные за них, принадлежат мне, — твердо заявила она.
Радд вмешался в разговор с уверенностью адвоката, заранее продумавшего свои доводы:
— Вы пользовались материалами, купленными миссис Уинтроп. Кроме того, она оплачивала недешевые услуги учителя рисования. Короче говоря, вы жили под ее крышей, она была вашей опекуншей, а вы еще не достигли совершеннолетия. Именно миссис Уинтроп устраивала ваши выставки, добивалась самой высокой цены и хранила вырученные деньги в банке. На картинах даже не значится ваше имя — только инициалы. Мне известно об этом потому, что устроители выставки отказывались назвать имя художника, сообщая лишь, что обо всем позаботилась миссис Уинтроп. — Он сделал краткую паузу, вытер потный лоб и подытожил: — Следовательно, полноправным владельцем картин, а также прибыли, полученной от их продажи, является не кто иной, как миссис Уинтроп.
Сердце Серинис упало. К несчастью, поверенный был прав почти во всем. Ей принадлежал лишь талант. Но для того, чтобы создавать на полотне жанровые сценки, пейзажи и изображения интерьеров, требовались масляные краски и холсты. Лидия понимала, что меценаты вряд ли воспримут всерьез картины молоденькой девушки, поэтому убедила Серинис хранить тайну.
— Лидия хранила деньги для меня, — сказала она, но даже ей этот довод показался неубедительным. — Мы не считали нужным класть их на отдельный счет. Чтобы отплыть в Чарлстон, мне понадобятся деньги на билет.
— Будь у вас даже отдельный счет, это ничего бы не изменило, — возразил Алистер. — Моя тетя была вашей опекуншей. Все, что вы имели, принадлежало ей… — Он едко усмехнулся. — Но теперь принадлежит мне.
— Вы только посмотрите! — в восторге воскликнула Сибил, врываясь в комнату. Она была закутана в великолепную накидку из темно-розового муара, отделанную гирляндами розовых бутонов по краям капюшона и вороту. — Ну разве это не прелесть? — Рискуя наступить на слишком длинный подол, Сибил закружилась по комнате, демонстрируя свое новое приобретение. В эту минуту она сожалела лишь о том, что ей не удалось втиснуться в шелковое платье в тон накидке. — Там целая гардеробная, битком набитая чудесными вещами! Вот уж не думала, что когда-нибудь мне привалит такое счастье! А шляпки! Туфельки! А платьев — видимо-невидимо! И белье — сплошные кружева! — Она в экстазе оглянулась через плечо, проверяя впечатление Серинис. — Как я выгляжу в моей новой накидке?
Серинис не удержалась от неучтивого замечания:
— Боюсь, все мои платья расползутся на вас по швам.
— Ал! — воскликнула Сибил, в ярости топая ножкой. — Как она смеет так обращаться со мной!
Наблюдая за Сибил, Алистер жалел о своем решении. Ее ярко накрашенные губы и румяна на щеках не сочетались с изысканным оттенком накидки. Как бы ему ни хотелось отомстить Серинис за высокомерие, он понял, что без значительных переделок Сибил сможет носить лишь ее накидки и другую верхнюю одежду.
Он перевел взгляд на Серинис и бесцеремонно уставился на соблазнительные изгибы ее тела под траурным платьем. Она выпрямила спину и вскинула голову, всем своим видом демонстрируя надменность и непреклонность, и в этот миг напоминала богиню, с которой Сибил не шла ни в какое сравнение.
Губы Алистера сложились в кривую усмешку, от которой по коже Серинис пробежал холодок. Еще до того, как родственник покойной опекунши шагнул вперед, она поняла: он задумал такое, что вряд ли придется по душе ей.
— Не тревожьтесь понапрасну, Серинис, — вкрадчиво заговорил Алистер, протягивая руку к тяжелому узлу поспешно заколотых волос девушки. — Какое-то время я позволю вам побыть здесь. Уверен, мы в конце концов столкуемся. Может, даже станем близкими друзьями. — Не обращая внимания на предостерегающий взгляд Серинис, он распустил ее волосы, тяжелой вуалью накрывшие грудь, и провел по ним ладонью.
Вскинув руки, Серинис оттолкнула его изо всех сил.
— Негодяй! — выпалила она. — Неужели вы и вправду надеетесь на мою благосклонность? Что вы о себе возомнили — вы, ничтожный червь, выползший из зловонной норы? Лучше уж оказаться на улице, чем жить рядом с вами!
Глаза Алистера оскорбленно вспыхнули, на лице проступили багровые пятна. Он замахнулся, но Ховард вовремя перехватил его руку.
— Если от удара останется след, она покажет его в полиции, — предостерег он. — Лучше выгнать ее, не поднимая лишнего шума.
Алистер не сразу понял слова поверенного: он трясся от ярости. Прошло немало времени, прежде чем он овладел собой и высвободился из рук Радда.
— Убирайся отсюда, тварь! — взревел он. — Ты недостойна даже того, чтобы преподать тебе урок хороших манер!
Едва дыша, Серинис прошептала:
— С удовольствием. Я сейчас же уложу вещи и…
— Нет! — оборвал ее Алистер. — Ты уйдешь немедленно.
Схватив Серинис за руку, он поволок ее в коридор. Джаспер, находящийся в холле, попытался вступиться за Серинис:
— Сэр, умоляю вас…
— Теперь я здесь хозяин! — прервал Алистер робкую попытку слуги вмешаться. — А те, кто этого еще не понял, последуют за этой дрянью. — Распахнув дверь, он вытолкнул Серинис из дома с такой силой, что она чуть не свалилась с гранитных ступеней. — Советую всем хорошенько об этом подумать! — продолжал Алистер, обращаясь к слуге и не торопясь закрывать дверь. — Найти место нелегко. Не надейтесь на рекомендации!
