Он обратил яростный взгляд на Серинис, стоявшую под проливным дождем.
— Убирайся с глаз моих долой, пока не поздно, иначе я прикажу арестовать тебя или же запру в сумасшедший дом!
— Он вправе сделать это, — подтвердил Радд, выглядывая из двери. — Теперь он состоятельный, уважаемый джентльмен. А вы — никто. Если не хотите очутиться в Бедламе, поскорее уходите отсюда. — Поверенный успел скрыться за секунду до того, как Алистер решительно захлопнул дверь.
Серинис зябко поежилась под порывом ледяного ветра и обхватила плечи руками. Ее в буквальном смысле слова вышвырнули из дома, где она жила последние пять лет, и пригрозили суровыми карами, если она вздумает ослушаться. Оказавшись на улице без плаща или шали, она наверняка простудится, прежде чем найдет убежище. Серинис серьезно занималась живописью, поэтому ей никогда не хватало времени поддерживать отношения с ровесницами. Кроме того, в большинстве своем они были поглощены поисками мужей. А подруги Лидии были гораздо старше Серинис, и девушка понимала, что их ужаснет рассказ о насилии, которое она только что пережила. А вдруг Алистер Уинтроп решит отомстить той из подруг Лидии, которая согласится приютить Серинис? Она считала неблагоразумным подвергать опасности беззащитных старух.
Наверное, Алистер спятил. Но как бы то ни было, закон на его стороне. Будучи единственным наследником Лидии, он имеет полное право распоряжаться ее собственностью по своему усмотрению, в том числе и отказывать в милости тем, кто жил под ее крышей.
Серинис уныло взглянула на дом, и ее глаза затуманили слезы и дождь. Горе, вызванное смертью Лидии, в сочетании с недоеданием и бессонницей изнурило ее. Как она выдержит долгое путешествие через весь город?
— Надо только попробовать, — пробормотала она, еле шевеля замерзшими губами. Не в силах сдерживать дрожь, она побрела вниз по улице, под проливным холодным дождем, зная, что другого выхода нет.
Не успела Серинис отойти от дома, как звук торопливых шагов заставил ее оглянуться. Задыхаясь и обливаясь слезами, к ней подбежала молоденькая горничная Лидии и закутала голову и плечи Серинис теплой шалью. В руках она несла собственный шерстяной плащ, который тоже набросила на плечи Серинис.
— О, мэм, какой ужас! — Она шмыгала носом и поминутно утирала слезы. — Глазам не верю! Ведь кроме дома миссис Уинтроп, вам некуда идти. Неужели мистер Алистер был вправе так жестоко обойтись с вами?
— Боюсь, да, Бриджет. Миссис Уинтроп завещала ему всю свою собственность. — Она ласково прикоснулась к руке горничной ледяными пальцами. — Возвращайтесь домой. Я не хочу, чтобы мистер Уинтроп рассчитал вас без рекомендательного письма. Заберите свой плащ и уходите.
Она попыталась сбросить с плеч плащ горничной, но Бриджет покачала головой:
— Нет, мэм. Он теперь ваш. В прошлом году миссис Уинтроп подарила мне свой плащ, этот вы возьмите себе. Не тревожьтесь, я не останусь без одежды.
— Вы уверены? — продолжая дрожать, спросила Серинис.
— Конечно, мэм, — кивнула Бриджет. — Ослушаться мистера Уинтропа я не могу, но по крайней мере буду знать, что сумела хоть как-то помочь вам.
— Спасибо, Бриджет, вы настоящий друг, — прошептала Серинис, и ее глаза вновь наполнились слезами. — Я никогда не забуду вас.
Горничная сбивчиво заговорила, торопясь порадовать бывшую хозяйку:
— Мистер Джаспер подслушал разговор в гостиной и понял, что задумал мистер Уинтроп. Он велел нам спрятать ваши картины в кладовой под лестницей. Джаспер намерен сообщить мистеру Уинтропу, что все картины отправлены в какую-то галерею и больше нам ничего не известно. Когда-нибудь вы получите их обратно, мэм, только наберитесь терпения.
— Напрасно вы подвергаете себя опасности, спасая картины, — сказала Серинис, тронутая преданностью прислуги. — Они этого не стоят. Я иду на пристань — может, мне повезет найти корабль, отправляющийся в Чарлстон. Так что за картинами я вряд ли вернусь.
— Все равно, мэм, мы припрячем их для вас, чтобы отомстить мистеру Уинтропу.
— А теперь бегите домой, — посоветовала Серинис, слегка подтолкнув горничную в сторону дома, — пока вас не хватились.
Громко всхлипнув, горничная обняла Серинис и вновь шмыгнула носом.
— Да благословит вас Господь, мэм. Вы всегда были добры к нам. Мы будем молиться, чтобы этот негодяй получил по заслугам.
Бриджет разжала руки и, обливаясь горькими слезами, побежала к дому, шлепая по лужам и придерживая намокшие юбки.
Накинув на голову шерстяной капюшон, Серинис поплотнее укуталась в плащ. Шагая по улице под проливным дождем, она с безграничной благодарностью вспоминала Бриджет и радовалась ее подарку.
Прошло некоторое время, прежде чем Серинис осознала, что после разговора с Алистером в ее душе поселилось тупое равнодушие, мешающее размышлять о плачевных обстоятельствах, в которых она оказалась. Ее перестали тревожить мысли о голоде и отсутствии теплой одежды. Она лишь поминутно приказывала себе шагать быстрее. Все, что от нее требуется, — идти вперед. Подбадривая себя таким образом, Серинис вскоре оказалась близ Саутуоркского моста.
Гроза нависла над городом, превратив сумерки в мрачную мглу, но в призрачном свете молний Серинис удалось разглядеть силуэты нескольких кораблей, идущих вверх по реке, к пристани. Она взглянула вдаль в поисках более высоких мачт, которыми морские корабли отличались от рыболовных суденышек. Давным- давно, навестив вместе с родителями своего дядю, живущего у пристани, Серинис вдоволь налюбовалась многочисленными судами, отплывающими в южные порты. Пока дядя рыбачил, она пристраивалась рядом на причале с альбомом в руках, рисовала, слушала дядины рассказы и училась у него отличать корабли друг от друга.
Воспоминания о далеком городе нахлынули на нее волной: на какую-то долю секунды Серинис вновь услышала пение птиц в ветвях древних дубов рядом с родительским домом, жужжание пчел жаркой летней ночью, уловила нежное прикосновение мха. Ей даже почудился аромат жимолости и сладкий вкус тянучек, тающих на языке. Серинис пронзила такая тоска по дому, что она чуть не разрыдалась.
Холод, усталость и горе окутывали ее, словно мокрое одеяло, пальцы немели. Серинис не представляла себе, что делать дальше. Какой капитан пустит ее в таком виде на свое судно, не говоря уж о том, что согласится довезти до Чарлстона бесплатно? Такой исход казался Серинис маловероятным, но она твердо знала: что бы ни случилось, она должна добраться до родины.
Повинуясь неудержимому стремлению, Серинис ступила на мост. Дождевая вода скопилась в выбоинах между булыжниками мостовой, туфли девушки промокли. Гнилостная вонь от реки усилилась. Стараясь держаться берега, Серинис без устали шагала сквозь тьму, пока наконец не сумела разглядеть вдалеке горделивые мачты больших судов. Воспрянув духом, она ускорила шаг, хотя ноги мучительно ныли от холода. В глубине души Серинис понимала, что бродить в этом квартале Лондона в одиночку неблагоразумно. К ней могли пристать, приняв за продажную женщину. Но Серинис отмахнулась от доводов рассудка, расценив их как непозволительную роскошь.
В окнах складов и доходных домов, мимо которых она проходила, было темно: в здешних местах каждая свеча или унция керосина ценилась чуть ли не на вес золота. Бедняки поняли бы, в каком плачевном положении очутилась Серинис, но ничем не смогли бы ей помочь. Ее цель — добраться до родины, и она найдет способ осуществить ее!
Серинис брела не чуя под собой ног по извилистой тропе вдоль берега, пока внезапно не наткнулась на что-то мягкое, напоминающее человеческое тело. Вздрогнув, она вгляделась в темноту и различила перед собой перевернутую лодку, один край которой опирался на два чурбака.
— Эй, поосторожнее! — воскликнул кто-то заплетающимся языком. — Не видишь, что ли, куда идешь?
Серинис в удивлении отпрянула, глядя на невысокого жилистого человека, выползающего из-под лодки.
— Прошу прощения, — пробормотала она, не зная, что вызвало у нее дрожь — холод или страх. — Я не
