орудие. Он завладел розовым бутоном ее соска, Серинис забыла обо всем на свете. Просунув ладони под распущенные волосы, она приподняла их, ее губы сложились в чувственной улыбке. Не сводя глаз с искаженного желанием лица мужа, она плавно задвигала бедрами, точно танцовщица Востока. От разгорающегося пламени в глубине ее существа кровь быстрее заструилась по телу, движения набирали скорость. Бо подхватил ладонями ее грудь, и вскоре их хриплые стоны сменились блаженными вздохами наслаждения.
Никогда в жизни Бо не испытывал такого удовлетворения. Он был готов променять всю свободу мира на объятия своей жены. В своей невинности она оказалась необыкновенно чувственной и пылкой и интуитивно умела доставить неописуемое блаженство.
— Скажи, ты хотела бы сопровождать меня в следующем плавании — после того как родится ребенок?
— Конечно! Это было бы замечательно… только бы у меня вновь не началась морская болезнь!
Бо сжал в пальцах ее сосок.
— Но ведь после первого приступа болезнь прошла. Серинис улыбнулась.
— А в последние недели плавания тошноту у меня вызывала вовсе не качка, любимый. К тому времени я уже знала, что у меня будет ребенок — недомогания так и не наступили.
— Они у тебя всегда наступали вовремя?
— Откуда ты… — Серинис растерялась. Бо усмехнулся, поражаясь ее наивности:
— Ты изумилась бы, услышав, о чем говорят между собой мальчики-подростки. И кроме того, у меня есть сестры. Несмотря на мамины упреки, Сюзанна устраивала скандалы каждый раз, когда я подшучивал над ней, уверяя, что знаю, зачем она прячется в своей комнате. Однажды она в недвусмысленных выражениях объяснила мне, что страдает от женского проклятия, и пригрозила, что когда-нибудь оно падет и на меня. Сначала я считал ее угрозы пустым звуком, но затем догадался, что мужьям волей-неволей раз в месяц приходится становиться аскетами — конечно, не во время беременности жены. — Он смерил взглядом живот Серинис. — Через пару месяцев нам придется проявить недюжинную изобретательность, мадам.
Серинис хихикнула:
— Зная ваш нрав, мой страстный муж, я не сомневаюсь, что вскоре после рождения первого ребенка вы сумеете зачать второго-.
— Очень может быть, мадам, и я не хотел бы останавливаться на этом.
— Значит, в окружении детей мне не придется скучать, ожидая, когда вы вернетесь из плавания?
— Еще одно плавание, мадам, и я передам командование «Смельчаком» мистеру Оуксу, — пообещал Бо. — Я уже нашел то, что люблю больше моря. Я хочу быть здесь, рядом с вами.
Серинис испытующе вгляделась в глаза мужа:
— Но чем же ты тогда займешься?
— Буду сидеть дома и любить тебя.
Серинис любовно погладила твердые выпуклости его груди.
— А в свободное время?
— Моему дяде, владельцу судоходной компании, нужен помощник. Его двое сыновей не интересуются семейным делом. Старший предпочитает управлять плантацией. Дядя Джефф обещает сделать меня полноправным партнером, если я соглашусь. Впрочем, и отец будет рад, если я предложу ему помощь в управлении плантацией.
— А если заскучаешь по морю?
— Ни за что, пока ты рядом!
Серинис придвинулась ближе и сонно пробормотала:
— Тогда я постараюсь сделать ваше пребывание на суше как можно более увлекательным, сэр.
— И я попытаюсь отплатить вам тем же, мадам. — Бо поцеловал ее в лоб.
Спустя непродолжительное время Бо услышал размеренное дыхание молодой жены. Бережно укрыв ее одеялом, он тоже погрузился в сладкий, освежающий сон, в котором так давно нуждался.
Негромкий стук в дверь вырвал Бо из царства сновидений, поразительно похожих на недавние события реальности. Бесшумно отодвинувшись от жены, он надел бриджи, босиком прошлепал к двери, открыл ее и увидел за порогом виновато потупившегося Филиппа.
— Извините, капитан, но здесь ваш отец. Я попросил его подождать в кабинете…
— Передай ему, что я сию же минуту спущусь, и приготовь нам кофе.
— Будет исполнено, капитан.
Неуверенной походкой Бо прошел в гардеробную, плеснул в лицо холодной водой и почистил зубы. Не одеваясь, он спустился вниз.
Если бы не заметная проседь в буйной шапке смоляных волос, Брэндона Бирмингема можно было бы принять за ровесника его сына. На бронзовом от загара лице почти не было морщин, если не считать мелких, разбегающихся веером от углов зеленых глаз, окаймленных густыми черными ресницами. Сильный, широкоплечий, он по-прежнему оставался подтянутым и мускулистым, весь его облик свидетельствовал о привычке к физическому труду.
Стоя у окна, Брэндон смотрел на мрачное грозовое небо, размышляя, что сказать сыну. После визита профессора Кендолла Брэндон долго вспоминал собственную жизнь, особенно то время, когда ему грозили плачевными последствиями, если он откажется поступить с Хедер, как требовали правила приличия. В гневе он женился на ней и первое время продолжал вымещать злобу на молодой жене. Брэндон знал, что сын унаследовал не только его внешность и сложение, но и неукротимый темперамент, и был убежден, что мужчин из рода Бирмингем ни к чему нельзя принуждать силой.
— Добрый день, папа, — пробормотал Бо и зевнул, прикрывая рот ладонью.
Увидев сына обнаженным до пояса, Брэндон изумился:
— Поздновато встаешь, сын. Ты нездоров?
— Нет. — Бо покачал головой. — Просто пытался наверстать упущенное: вчера я не спал всю ночь.
Брэндон, слишком хорошо зная своего сына, предположил, что вчера вечером Бо был чересчур поглощен потаканием своим слабостям.
Вошел Филипп с серебряным подносом, наполнил чашки и удалился.
Брэндон выпил свой кофе залпом и прокашлялся, не зная, с чего начать. В конце концов он начал с самого главного.
— Сегодня меня навестил профессор Кендолл.
— Вот как? — Бо недоуменно поднял бровь. — Зачем?
— Чтобы поговорить — главным образом о тебе. Когда ты привез нам картину Серинис, ты ни словом не обмолвился о том, что вы женаты. Почему?
Бо глотнул горячей крепкой жидкости и пожал голыми плечами.
— Не хотелось пробуждать напрасные надежды — ведь мы собирались развестись.
После визита Стерлинга Брэндону пришлось объясняться с женой, излагая суть дела с точки зрения недавнего гостя. По мнению Хедер, единственным недостатком Бо было то, что он слишком редко появлялся в Чарлстоне. В остальном она считала своего первенца непогрешимым. Она была уверена, что насчет Серинис Бо примет верное решение без чьего-либо вмешательства, но Стерлинг настаивал, чтобы Брэндон поговорил с сыном, и заявлял, что джентльмену не пристало даже думать о разводе, когда его жена ждет ребенка.
— Твоя мать всегда была хорошего мнения о Серинис. В сущности, она была бы очень рада, если бы эта девушка осталась твоей женой.
— Ты хочешь сказать, мама уже все знает? — ошеломленно выговорил Бо. Он прекрасно представлял, к каким выводам придет мать, выслушав возмущенный рассказ профессора о разводе.
Несмотря на напряженную атмосферу в кабинете, Брэндон усмехнулся:
— Прости, если разочаровал тебя, Бо, но мы с твоей матерью ничего не скрываем друг от друга.
Бо давно было известно, что его родители очень близки. С годами их любовь не угасла, и временами Бо жалел, что самому ему не суждено изведать такое счастье. Впрочем, с тех пор как в его жизни появилась Серинис, его мнение в корне изменилось. Знал он и о том, что его родители вдвоем решают все семейные дела, но ему казалось, что отец прежде мог бы посоветоваться с ним, чтобы не расстраивать мать зря.
