в салон первого класса до Парадиз-Сити, пятьсот долларов наличными и короткая записка: «Встречаю твой самолет. Берни».
Я взглянул на деньги. Проверил авиабилет. Пятнадцать тысяч в год! Хоть у меня раскалывалась голова и воротило с души, я рубанул кулаком воздух и издал победный клич!
В роскошном зале аэропорта Парадиз-Сити я заметил его первым. Он по-прежнему выделялся долговязой поджарой фигурой, однако в чем-то и переменился.
Тут он увидел меня, и на его лице заиграла улыбка. Не та широкая, дружеская улыбка, которой одаривал меня во Вьетнаме. Это была циничная улыбка разочарованного человека, но все же – улыбка.
– Привет, Джек!
Мы обменялись рукопожатиями. Ладонь его оказалась горячей и потной, такой потной, что я украдкой вытер руку о брюки.
– Здравствуйте, полковник! Давненько мы с вами…
– Да уж. – Он оглядел меня. – Джек, хватит величать меня полковником. Зови меня Берни. Ты отлично выглядишь.
– Вы – тоже.
Его серые глаза ощупали меня.
– Приятно слышать. Ну, пошли. Будем выбираться отсюда.
Мы пересекли людный зал и вышли на солнцепек. По дороге я пригляделся к полковнику. Он был в темно-синей рубашке навыпуск, белых хлопчатобумажных брюках и дорогих летних туфлях. Я, в своих стоптанных башмаках и легком коричневом костюме в полоску, выглядел рядом с ним оборванцем.
В тени стоял «ягуар». Он сел за руль, а я бросил сумку на заднее сиденье и пристроился рядом с ним.
– Знатная машинка.
– Да, нормальная. – Он покосился на меня. – Не моя – шефа.
Он выехал на шоссе. В эту пору – десять часов утра – машин было мало.
– Что поделываешь после армии? – спросил полковник, обгоняя грузовик, груженный ящиками с апельсинами.
– Ничего. Обвыкаюсь на гражданке. Живу со своим стариком. Трачу армейские денежки. Они уже на исходе. Вовремя вы объявились. На следующей неделе я собирался писать в «Локхид» с просьбой подыскать мне место.
– А что, неохота туда возвращаться?
– Неохота, но есть-то надо.
Олсон кивнул:
– Это верно… есть всем надо.
– Ну, судя по вашему виду, вы себе не отказываете ни в еде, ни в чем другом.
– Да-да.
Он свернул с шоссе на проселок, ведущий к морю. Ярдов через сто мы подъехали к деревянному кафе с верандой, откуда открывался вид на обширный пляж и море. «Ягуар» остановился.
– Здесь можно поговорить, Джек, – сказал полковник и вылез.
По скрипучей лестнице я поднялся вслед за ним на веранду. Мы сели за столик, и к нам с улыбкой подошла девушка.
– Что ты будешь? – спросил Олсон.
– Кока-колу, – ответил я, хотя мечтал о виски.
– Две кока-колы.
Девушка ушла.
– Ты что, Джек, бросил пить? Помнится, частенько прикладывался к бутылке.
– Я начинаю после шести.
– Резонно. А я теперь вовсе не беру в рот ни капли.
Он вынул пачку сигарет, мы закурили. Девушка принесла кока-колу и ушла.
– Джек, у меня не так много времени, поэтому сразу перейду к делу. Предлагаю работу… если у тебя есть желание.
– Вы сказали: пятнадцать тысяч. У меня это все никак в голове не укладывается. – Я ухмыльнулся. – Будь на вашем месте другой, я принял бы его за чокнутого, но слышать такое от вас, полковник… у меня дух захватывает!
Олсон сделал глоток и посмотрел в сторону моря.
– Я работаю у Лейна Эссекса, – произнес он и умолк.
Я выпучил глаза. Мало кому не доводилось слышать про Лейна Эссекса. Это – знаменитость, вроде хозяина «Плейбоя» Хефнера, только гораздо богаче. Он владел гостиницами во всех крупнейших городах мира, держал ночные клубы, казино, целыми кварталами строил жилые дома, ему принадлежали два нефтяных месторождения, а также изрядная доля в детройтском автомобилестроении, и состояние его исчислялось двумя миллиардами долларов.
– Ничего себе! – воскликнул я. – Лейн Эссекс! Так вы предлагаете мне работать у него?
– Именно, Джек, если у тебя есть желание.
– Желание? Потрясающе! Лейн Эссекс!
– Здорово звучит, да? Но я предупреждал… дело не из легких. Знаешь, Джек, работать на Эссекса – это все равно что крутиться в мясорубке. – Он посмотрел мне в глаза. – Мне тридцать пять, а я седой. Почему? Да потому, что работаю на Лейна Эссекса.
Я поглядел на него в упор и вспомнил, каким он был тринадцать месяцев назад. Олсон постарел лет на десять. В голосе не стало твердости. Во взгляде появились тревога, суетливость. Руки не знали покоя. Он то и дело теребил очки, стряхивал пепел с сигареты, приглаживал поседевшие волосы. Не таким знавал я полковника Берни Олсона.
– Неужели так тяжко?
– У Эссекса есть присказка, – спокойно ответил Олсон. – На свете нет ничего невозможного. Тому месяца два назад назначил он совещание, собрал весь персонал в одном дурацком зале. И устроил нам накачку. Суть заключалась в том, что желающие остаться у него отныне обязаны считать невозможное возможным. У него в штате более восьмисот мужчин и женщин, это личный персонал, люди, работающие в Парадиз-Сити: управленцы, юристы, бухгалтеры, специалисты вроде меня. Так вот он сказал, что, если кто не согласен с таким требованием, пусть идет к Джексону – это его правая рука – и берет расчет. Ни один из восьмисот марионеток, включая меня, не пошел к Джексону. Ну и теперь нам тычут в нос этим девизом: мол, ничего невозможного нет. – Он щелчком отбросил окурок и прикурил новую сигарету. – Так, Джек, что касается тебя. Эссекс заказал новый самолет с четырьмя реактивными двигателями, я буду его водить. Это уникальная машина: большое помещение для совещаний, десять спальных кают, все необходимые удобства, бар, ресторан и прочее, да еще апартаменты Эссекса с круглой кроватью. Поступит машина через три месяца, но взлетно-посадочная полоса на аэродроме Эссекса пригодна только для самолета, который я вожу сейчас, а для нового – коротка. Мне поручено удлинить полосу. Одновременно я должен летать с шефом по всему шарику. Так работать нельзя, но ведь ничего невозможного нет. – Он глотнул кока-колы. – Вот я и вспомнил про тебя. Я играю с тобой в открытую, Джек. Мне платят сорок пять тысяч в год. Я хочу, чтобы ты занялся полосой и подготовил ее в трехмесячный срок. Поставка нового самолета назначена на первое ноября, и я должен буду перегнать его сюда. Предлагаю тебе пятнадцать тысяч из своего жалованья. Я пробовал поговорить с Эссексом, но он заартачился. Это, говорит, ваша работа, Олсон, и вы должны ее сделать, а как – меня не волнует! О помощи я не заикался, себе выйдет дороже. Он таких просьб терпеть не может. В расходах на строительство можешь не стесняться. Работы я уже организовал, тебе нужно только проследить, чтобы все сделали как надо.
– На сколько нужно удлинить полосу?
– Полмили хватит.
– А что за рельеф?
– Дрянной. Есть лес, всхолмления и даже скалы.
– Хотелось бы взглянуть.
