Берни отсчитал мне пятьсот долларов.
– И вот еще что, – сказал я, пряча деньги в карман, – у тебя есть пистолет?
Берни опешил:
– Этого еще не хватало. Зачем тебе?
– Мы играем с огнем. Кендрик теперь ненавидит меня лютой ненавистью. Не ровен час, на полосе произойдет со мной несчастный случай. Без меня ему заживется гораздо вольготней.
– Ты серьезно?
– Если есть пистолет – дай.
Он помялся, потом ушел в спальню и вернулся с автоматическим пистолетом 38-го калибра и коробкой патронов. Не говоря ни слова, протянул мне оружие.
– Спасибо, – поблагодарил я.
Наступило неловкое молчание, потом он сказал:
– Завтра Эссекс летит в Лос-Анджелес. Мы с Гарри вернемся только в субботу вечером.
Я невольно покосился на Пэм.
– Тогда, может, встретимся вчетвером в воскресенье, в том же кафе, в шесть вечера? – предложил я. – Как раз я вернусь из Мериды и привезу какие-нибудь новости.
Олсон кивнул:
– Я передам Гарри.
– На сей раз обойдемся без Кендрика.
Олсон снова кивнул.
– И еще одно, Берни, если я не вернусь в воскресенье, не связывайся с этим делом. Значит, оно опасно.
Под его встревоженным взглядом я вышел из коттеджа.
Я успел принять душ и побриться, а было всего двадцать минут девятого. От Тима доносились звуки включенного телевизора. Я постучал к нему.
– Тим, нет желания порастрясти кошелек мистера Эссекса? – спросил я, когда он открыл.
– Всегда готов. Куда поедем?
– Прошвырнемся по городу.
По дороге в Парадиз-Сити я спросил словно невзначай:
– Ну, как продвигается полоса?
– Нормально, – ответил О'Брайен. – Без проблем. Растет на глазах, через три недели сдадим.
– Говорят, такую же полосу строят в окрестностях Мериды. Ты ничего не слыхал?
– Под Меридой? А как же, – хмыкнул О'Брайен. – Над ней пришлось попотеть, но сейчас она уже закончена. Это работа моего закадычного приятеля Билла О'Кэссиди. Только вчера говорил с ним по телефону, советовался насчет скальной породы. Билл, почитай, лучший мастер в нашем деле. Ждет не дождется сдачи объекта. Сыт, говорит, Юкатаном по горло.
– А полоса готова?
– Да, конечно.
– О'Кэссиди? Знал я одного Фрэнка О'Кэссиди. Может, родственник?
– Может. У Билла брат служил во Вьетнаме, в шестом воздушно-десантном батальоне. Но его звали Шон. Погиб. Наградили «Серебряной Звездой».
– Это не тот.
Я остановил «альфа-ромео» у казино.
– Давай поедим.
После изысканного ужина я ненавязчиво вернулся к прерванному разговору:
– А твой дружок О'Кэссиди не в «Континентале» живет?
– Он в «Чалко».
Тут к нам подчалили две смазливые бабенки и поинтересовались, не желаем ли мы поразвлечься. Я сказал, что в другой раз, и они, улыбнувшись, отошли, покачивая бедрами. Я подозвал официанта и подписал счет.
– Тим, а как насчет бай-бай? Тебе ведь с утра на работу.
– Вкусно поели. – Тим поднялся на ноги. – Эх, везет же некоторым!
На обратном пути я напряженно обдумывал план действий. В Мериду решил вылететь на следующее утро. Проводив Тима до его кровати, я позвонил в «Флорида эйрлайнз» и заказал билет на самолет, вылетающий в Мериду в 10.27. Тем самым я на сутки опережал расписание Кендрика, а у меня было предчувствие, что в делах с этим жирным педиком любая фора мне только на пользу.
Глава 5
Побитый, ржавый «шевроле» домчал меня из меридского аэропорта до гостиницы «Чалко». На вид водитель еще не вышел из школьного возраста; у него были иссиня-черные волосы, спускавшиеся на замызганный воротник белой рубахи, и он то и дело высовывался в окно и осыпал бранью других водителей.
Стояла невообразимая духота, да к тому же лил проливной дождь. Я трясся на ломаных пружинах и потел, время от времени зажмуривая глаза, когда авария казалась неминуемой, однако парень доставил меня в гостиницу целым и невредимым.
Я расплатился с ним мексиканскими деньгами, которые получил в аэропорту в обмен на доллары, и по дождю перебежал из машины в белое здание гостиницы.
Гостиница расположилась в узком переулке, опрятный холл был обставлен бамбуковыми креслами и кадками с кактусами, а посередине тихонько журчал, суля прохладу, но не давая ее, крошечный фонтанчик.
Я подошел к стойке регистратуры, за которой сидел старый толстый мексиканец и щепкой ковырял в зубах.
– Одноместный номер с душем на сутки, – сказал я.
Он подвинул мне истрепанный регистрационный журнал и учетную карточку для полиции. Я заполнил документы, и тогда возле меня появился худющий чумазый мальчуган, готовый подхватить мою сумку.
– Мистер О'Кэссиди у себя? – спросил я.
У старика слегка оживился взгляд. Он прошамкал что-то по-испански.
– Мистер О'Кэссиди, – повторил я, чуть повысив голос.
– Он бар, – объяснил мальчуган и показал грязным пальцем на дверь. Я дал ему мексиканскими деньгами примерно полдоллара и велел отнести сумку в мой номер. У парнишки глаза вылезли на лоб. Старик подался вперед и уставился сначала на деньги в грязном детском кулачке, потом – на ребенка. Да, посетовал я, плакали его денежки. Я оставил их и вошел в тесный бар, где радио мягко наигрывало музыку, на месте бармена стояла, навалившись бюстом на стойку, пышнотелая девица с длинными черными косами, а в дальнем углу сидел мужчина, загородившись развернутой «Геральд трибюн».
– Виски со льдом, – заказал я, выйдя на середину бара.
При звуке моего голоса мужчина опустил газету и оглядел меня. Я дождался, пока девица подаст мне стакан виски, потом повернулся в его сторону.
Он оказался лет сорока пяти, крупный, с короткими рыжеватыми волосами, открытым, темным от загара лицом и твердым взглядом зеленых глаз. Он был того же поля ягода, что и Тим О'Брайен: такой человек сразу вызывает симпатию.
– Привет! – подняв стакан, поздоровался я.
Он одарил меня широкой ирландской улыбкой:
– Привет, если не шутите. Только прибыли?
Я подошел к нему поближе.
– Джек Крейн. Позвольте угостить вас?
– Спасибо. – Он кивнул девице за стойкой, и та налила виски с содовой. – Билл О'Кэссиди.
Я пожал протянутую руку.
– Это везение. Тим О'Брайен велел мне разыскать вас.
– Вы знаете Тима? – удивился он.
– Я? Да мы с ним только вчера кутили в Парадиз-Сити.
