– Тогда я сообщу, куда их перевести. Мы немного изменили свои планы насчет оплаты. Мы организуем компанию в Мексике. Я позже подробно объясню.
– Это умно, организовать компанию, – сказал он и сощурился.
– Да. – Я твердо взглянул на него. – Самолет не взлетит, пока не придет сообщение об уплате денег.
– Я понял. – Он помолчал, раздумывая, и продолжал:
– Если вам нужен юрист в Мексике.
– Я сам все сделаю, – прервал я его. – До скорого. Я поехал в агентство аэрофлота и взял билет на рейс в Мехико на десять часов шестого сентября. Потом от нечего делать поехал на пляж и провалялся там весь день, болтая с девочкой с хорошей фигурой, а с мозгами, как у курицы. Во всяком случае, она меня развлекла своей глупостью, а когда солнце стало садиться, она заявила, что возвращается домой готовить еду своему мужу. Мы мирно расстались.
Я решил, что должен напоследок выпить с Тимом, но нашел его уже пьяного. Он принес свои извинения мне и объяснил:
– Я улетаю завтра утром. Мне предложили хорошую работу в Родезии.
– Вы, строители аэродромов, ездите по всему свету. Мы напоследок выпили вместе, попрощались, и я ушел. Мне не хотелось ехать в город одному, и я пошел в местный ресторан, немного поел и, вернувшись в домик, включил телевизор.
Около 22 часов раздался телефонный звонок, и женский голос спросил:
– Мистер Крейн?
Я вздрогнул. Мне не надо было вспоминать, кто звонит. Голос миссис Эссекс был особого тембра и не забывался.
– Привет, – ответил я.
– Я буду в своем домике с 24 сентября пять дней, – сказала она. – Вы приглашаетесь туда. – И она повесила трубку.
Я тоже положил трубку, выключил телевизор и, откинувшись в кресле, закурил. С той самой встречи я часто думал о ней, предполагая будет ли продолжение… Теперь я знал, что будет. Я приглашен на пять дней! Пять дней один в укромном домике! Но ждать надо целых восемнадцать дней! В эту ночь мне было не до сна.
На следующий день я получил паспорта. Кендрика не было и де Марке отдал их мне. Паспорта были вполне приличные, меня звали Джек Мортон.
– Вы удовлетворены? – спросил он.
– Да. Передайте толстяку мой поцелуй, – ответил я и удалился.
Мой старик приехал на станцию встретить меня. Он оказался еще выше, тоньше и еще более постаревшим, чем раньше.
Мы поздоровались и направились к его потрепанному «шевроле».
– Ну как дела, Джек? – спросил он, направляясь в сторону дома.
– Хорошо. А как дела у тебя?
– Обычно. В моем возрасте уже не ожидаешь чего-то нового и необычного. В банке дела идут хорошо, на этой неделе у нас появилось еще четыре новых вкладчика.
«Какой прогресс!» – подумал я, вспомнив о миллионе с четвертью, которым я вскоре буду обладать.
– Это здорово, папа.
– Да, неплохо. У меня на ужин сегодня превосходное мясо, тебе понравится, сынок.
– Конечно.
– Ты хорошо выглядишь.
– Этого у меня не отнимешь.
Потом мы помолчали. Он вел машину, а я смотрел на улицы, на маленькие магазинчики и редких прохожих. Некоторые из них приветствовали старика. Я уже начал сожалеть, что приехал сюда, но ведь это в последний раз я его вижу. Через тридцать дней я для него умру и должен буду остаться навсегда мертвым.
Когда мы приехали домой, я поднялся в свою маленькую спальню – какой контраст с домиком на аэродроме Эссекса – и распаковал вещи. Затем я спустился вниз в гостиную, и старик вытащил откуда-то виски.
– Наливай, Джек, сам, – сказал он. – Я уже не пью. В моем возрасте виски уже не стоит пить. Я искоса посмотрел на него.
– Ты здоров, папа?
Он слабо улыбнулся в ответ.
– Мне шестьдесят девять лет. Для моего возраста я чувствую себя хорошо. Ты присаживайся за стол и выпей.
– Когда ты собираешься уйти в отставку?
– Я хотел уже уходить, но мои клиенты не хотят, чтобы я уходил, и я решил работать, пока могу
