выключателем.
– Нет.
Она собралась было выйти, но я загородил ей дорогу.
– И вы не знаете, почему она поехала в тот вечер одна?
Темные блестящие глаза смотрели прямо на меня. Она немного придвинулась.
– Она пила как лошадь, – тихо сказала Мира. – Она почти не соображала, что делает. В тот вечер Джойс была так же пьяна, как и во все предыдущие. Неужели вы не понимаете, что они пытаются это скрыть? Она часто брала машину и гоняла на ней как сумасшедшая. Они думают только о фильме, а ей бы надо лечиться.
Я почесал затылок и посмотрел на нее сверху вниз. Фасад у нее был что надо. Где-то в глубине души мне показалось, что, если я ее поцелую, она не станет царапаться.
– Вот, значит, в чем дело. И давно это с ней?
– Уже несколько месяцев. Эта картина могла стать для нее последней. Почти все время ее приходилось водить по съемочной площадке за руку.
– Выходит, похищение пришлось весьма кстати? Она молчала.
– Вы считаете, что ее похитили?
– Почему нет? У нее не хватило бы ума придумать такую историю.
– Если глаза меня не обманывают, – сказал я, – вы ее не очень-то любили.
– Я ее люблю. Ее все любят.
– И Райс?
– Ему это не нужно. У него с ней контракт.
– Это большая разница.
Она потянулась и поправила мне галстук; ее лицо приблизилось к моему, и я отодвинулся дюймов на шесть, оказавшись в сравнительной безопасности. Проведя рукой по моему галстуку, она отошла. Лицо ее оставалось невозмутимым, но глаза смеялись.
– Я думала, суровые детективы встречаются только в книгах, – бросила она, скользнула к двери и быстро прошла по коридору к лестнице.
Я закурил сигарету, поскольку очень в ней нуждался, и немного постоял, размышляя, потом закрыл дверь и стал методично обшаривать комнату. Я не искал ничего конкретного, пытаясь вобрать в себя ту атмосферу, что хранила эта комната до того, как Джойс Шерман отправилась в свою поездку, которая, я уверен, была для нее последней.
Как и следовало ожидать, у нее оказалось полно нарядов. Кроме того, я обнаружил множество бутылок бренди, спрятанных за платьями, в шкафу с обувью и под шелковым бельем: так белка прячет орехи на черный день.
В одном из ящиков я нашел пистолет 22-го калибра. Он был заряжен, но из него не стреляли, по крайней мере недавно. В том же ящике лежали три запечатанных флакона духов «Джой», и это открытие заставило меня на время прервать обыск. Я открыл один флакончик и понюхал: в памяти всплыла темная аллея, бегущая женщина и большая, быстрая машина. Конечно, это бред. Наверняка половина голливудских актрис пользуется этими духами. Я завинтил крышечку и продолжил осмотр. В шляпной коробке я обнаружил устрашающего вида кинжал в форме ножа для колки льда, с тонким, как игла, острием. Эта находка, вкупе с бутылочками духов «Джой», заставила меня ускорить поиски. Я обратил внимание на письменный стол в нише у окна, выходящего в сад. В одном из ящиков оказалось полно бумаг: письма, старые контракты, фотографии и вырезки из газет. Под пачкой писем я нашел визитную карточку, засаленную, с мятыми уголками. Я поднес ее к глазам: «Бернард Хофман».
Я стоял и тупо смотрел на карточку, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
Где-то внизу зазвонил телефон.
Я толкнул дверь в кабинет Фэншоу и очень удивился, обнаружив, что там все еще горит свет: было уже без четверти восемь, и я никак не предполагал, что он работает допоздна. Однако он не работал, а, закинув ноги на стол, читал какую-то книжку в бумажном переплете. Рядом с ним стояла бутылка шотландского виски и пепельница, полная окурков.
– А вот и ты, – обрадовался он, спуская ноги на пол. – Я решил подождать на тот случай, если я тебе вдруг срочно понадоблюсь. Ну что, объявили выкуп?
– Да, около часа назад, – ответил я, подвинул себе стул и сел. – Не поделишься виски?
Он налил две порции и подвинул ко мне стакан.
– Я даже боюсь спрашивать. Сколько?
– Мэддакса хватит удар. Они даже не пытаются хитрить. Бьюсь об заклад, им известно о страховке. Они хотят вытряхнуть из нас всю сумму: полмиллиона.
– Мамочки! – простонал Фэншоу. – Когда?
– Через четыре дня. В мелких купюрах: по пять, десять и двадцать долларов, не крупнее.
– Вряд ли мы сможем собрать такую огромную сумму за три дня, не говоря уже о том, чтобы записать номера купюр!
– Нам придется ее собрать, и я не вижу смысла записывать номера. Такие мелкие купюры проследить невозможно.
– Наверное, ты прав. Каким образом они объявились?
