– Позвонили по телефону. Я сам говорил с одним из похитителей. Он разговаривал очень жестко. Через четыре дня он позвонит и скажет, куда привезти деньги. У нас нет времени подготовить ловушку.
– Ну что ж, мы ведь в жизни всякое повидали, не так ли? – сказал Фэншоу и зевнул. – Может, Мэддакс и не станет платить.
– Станет. Райс обзвонил газеты и выдал им всю историю со страховкой. Нам придется платить.
– Надо бы мне сообщить ему эти новости. Нелегкая предстоит работенка – набрать столько мелких купюр. Не крупнее двадцатки?
– Точно. Тот парень говорил вполне серьезно. – Я отхлебнул из стакана и продолжил:
– Ты знал, что мисс Шерман пьет?
– Сильно?
– Мне сказали, что этот фильм мог стать для нее последним. Ее секретарша говорит, что ее приходилось водить по съемочной площадке за руку.
Фэншоу задумчиво посмотрел на меня:
– Конечно, какие-то слухи до меня доносились, но я не думал, что все так серьезно. Как тебе Райс?
– Я в него просто влюбился. Мы прекрасно с ним поладили. Он предложил расквасить мне нос.
– Есть какие-нибудь версии?
– Только та, что на поверхности: высокооплачиваемая звезда спилась и больше не может работать. Муж решил получить наличные, пока не поздно. Договорился, чтобы ее похитили, и деньги в карман.
– Ну да, вполне вероятно. Единственная нестыковка в том, что он не знал о страховке.
– Это еще не доказано. Она могла ему проговориться. Лично мне эта версия по душе.
– Итак, что будем делать?
– Ничего, пока не заплатим выкуп. Потом будем следить за Райсом. Если деньги у него, он себя выдаст, если подольше подождать.
– А Джойс Шерман?
– Могу поспорить, что она не вернется.
– Я тоже. Ну ладно, буду звонить Мэддаксу. Я расскажу ему твою версию.
– Она ему придется по вкусу, о такой он и сам мечтает, – сказал я и встал. – Мне еще нужно кое-что сделать. Если я ему понадоблюсь, то где-то через час я буду в отеле «Калвер».
Я оставил его набирать номер Сан-Франциско и вышел на улицу.
Из проезжавшего мимо такси выглянул водитель и вопросительно посмотрел на меня. Я подозвал его и назвал адрес:
– Уилтшир-роуд, пятьдесят пять.
Уилтшир-роуд была сразу за Южным бульваром, плохо освещенная улочка, вдоль которой выстроились небольшие коттеджи. Номер пятьдесят пять был тих и темен, с заброшенным садом и шаткими деревянными воротами.
Я попросил водителя подождать, подошел к воротам и постучал. Подождав, я постучал снова и услышал чьи-то шаги, дверь в воротах открылась: на меня смотрела какая-то женщина.
– Кто это?
– Мистер Хофман дома?
– Нет.
Дверь начала закрываться.
– Вы миссис Хофман?
– Какое вам дело, кто я?
– У меня срочное дело к мистеру Хофману. Где его найти?
– Не знаю.
– Может быть, вы мне поможете? – Я просунул ногу в щель приоткрытой двери, чтобы она не захлопнулась у меня перед носом. – Я вам заплачу за потраченное время.
Она помолчала, глядя на меня, затем приняла решение и отступила от двери.
– Ну ладно, заходите.
Я вошел за ней в маленькую неубранную комнату, заставленную покрытой пылью старой мебелью. В слабом свете лампочки я разглядел хозяйку: неряшливо одетая, лет тридцати пяти, лицо смуглое и угрюмое, но видно, что симпатичная, и если бы так себя не запустила, то, вероятно, смотрелась бы красоткой. На ней был старый, грязный свитер, надетый наизнанку, а на подоле серой измятой юбки красовалось большое жирное пятно.
– Вы миссис Хофман?
– А если да? – отрывисто бросила она. – Тут нечем гордиться. Чего вы хотите?
Я предложил ей сигарету; она взяла ее, прикурила от моей зажигалки и присела на засаленный диван.
