– О, мистер Хармас…
– Что такое?
– Вам уже два часа подряд звонит какой-то господин. Он говорит, что дело срочное.
– Кто такой?
– Он не представился. – У портье был оскорбленный вид. – Он заявил, что вы его вспомните, потому что когда-то он заехал вам в челюсть.
Усталости как не бывало.
– Хофман! – Я взволнованно взглянул на Гудьера. – Это Хофман! – Повернувшись к портье, я спросил:
– Он оставил какое-нибудь сообщение?
– Он просил вас немедленно приехать в отель «Блэкс».
– Где это?
– На побережье, около Оушен-парк. Не очень-то респектабельное место, мистер Хармас.
– Ничего, меня это не волнует, – ответил я и повернулся к Гудьеру:
– Мне нужно поболтать с этим парнем. Возможно, это шанс.
– Не может быть, чтобы это было настолько срочно, – сказал Гудьер, идя за мной по вестибюлю. – Почему бы тебе не встретиться с ним утром? Уже почти три часа ночи, тебе нужно отдохнуть.
– Вот ты и отдохни, – улыбнулся я. – Это важное дело.
Я отвернулся от него, сбежал по ступеням на тротуар и огляделся в поисках такси. Оно как раз затормозило, когда ко мне снова подошел Гудьер:
– Может, мне поехать с тобой?
– Да нет, не стоит. Не могу себе представить, чтобы Хофман разговорился при свидетеле. Не беспокойся за меня, я в порядке. Пока, Алан. Я потом тебе расскажу, как съездил.
Я распахнул дверцу машины, сказал водителю адрес и прыгнул на сиденье.
До побережья мы ехали больше двадцати минут.
– Будь осторожнее, парень, – сказал водитель, когда я расплачивался. – В это время здесь неспокойно. Может, мне подождать?
– Нет, спасибо. Я буду начеку.
Я посмотрел на отель «Блэкс»; это было высокое и узкое здание со светящейся вывеской над входной дверью. Через стеклянные дверные панели свет падал на грязный тротуар.
Я поднялся на низкое крыльцо, толкнул дверь, преодолел еще шесть ступеней и вошел в вестибюль. Он был не слишком фешенебельным, но и без претензий на это. Вдоль одной из стен стояла деревянная скамья, напротив – стойка со стендом для ключей, телефоном и настольной лампой без абажура. Впереди виднелась лестница, ведущая наверх, в номера, пол был закрыт истоптанной грязной циновкой. В медном горшке пыталась расти чахлая пальма.
За стойкой сидел маленький тощий человечек, перед ним лежала развернутая газета, очки в черепаховой оправе съехали на кончик носа. Он поднял на меня глаза; взгляд был таким же невыразительным и безразличным, как у козы во время дойки.
– Похоже, вам тут одиноко, – сказал я, облокачиваясь на стойку. – Или вам составляют компанию предки?
Он подвинул газету поближе к себе и сунул куда-то вниз правую руку. Я знал, что он лезет в какой- нибудь ящик за оружием, и, глядя в его суровые глазки, понял, что он воспользуется им без колебаний.
– Что такое? – осведомился он хриплым шепотом, не сводя с меня глаз.
– Оставьте оружие, – сказал я, стараясь не шевелить руками. – Я просто пытался быть вежливым и теперь вижу, что ошибся. Моя фамилия Хармас. Мне отсюда позвонил приятель, он меня ждет.
Портье продолжал глазеть на меня, руки было не видно.
– Как его зовут?
– Для него это немножко больной вопрос. Вряд ли он здесь под своим именем. Вам не все равно? Портье задумался.
– Визитная карточка имеется? – сказал он после выразительной паузы.
– Конечно, только не стреляйте, когда я буду ее доставать. Если вам интересно, мой револьвер в кармане брюк.
– Может, перестанете вести себя как в кино? – сказал он, вынимая руку из-под прилавка. – Здесь всякое случается, а вы заставили меня нервничать.
– Это целиком моя вина, – сказал я, расслабившись. – Выбрал неверный подход.
Открыв бумажник, я протянул ему свою визитку. 6н внимательно изучил ее, кивнул и бросил мне обратно.
– Четвертый этаж, третий номер. Постучите четыре раза, а то рискуете получить порцию свинца в живот.
– Как-нибудь на днях обязательно нужно будет снять здесь номер, – сказал я. – Он вполне подошел бы моему нынешнему образу жизни.
