Портье поправил очки и вернулся к своей газете. С его точки зрения, меня здесь уже не было.
Я поднялся по лестнице, стараясь не шуметь и не дотрагиваться до покрытых пылью перил.
На втором этаже я наткнулся на растянувшегося у двери мужчину, голова которого покоилась на засаленном котелке. Он дышал медленно и тяжело, а разило от него так, будто последние десять лет его вымачивали в виски. Я прошел мимо него вдоль по тускло освещенному коридору и поднялся еще на один пролет. На третьем этаже я никого не встретил, только из-за закрытой двери женский голос выкрикнул грязное ругательство да какой-то мужчина заливался истерическим смехом.
На четвертом этаже я чуть не столкнулся с девушкой в сине-желтом кимоно и с кувшином в руке. Она была босая и грязная, волосы висели по плечам, и при взгляде на них мне стало дурно.
Она улыбнулась мне во весь рот и как бы случайно распахнула кимоно, чтобы я увидел, как мало под ним надето.
– Привет, красавчик! – сказала она, останавливаясь. – Заблудился?
– Совершаю экскурсию по трущобам, – ответил я, пробираясь мимо. – Обозреваю местные достопримечательности, если их можно так назвать.
Улыбка растаяла.
– Еще один сопляк, – сказала она.
Она пошла дальше, пошел и я. У двери с номером три я остановился и утер со лба пот. Мне не нравилось это заведение, а постояльцы – еще меньше. Я постучал четыре раза, медленно, но не слишком громко: мне ужасно не хотелось разбудить кого-нибудь в соседних номерах. Ничего не произошло. Я подождал, прислушиваясь, но ничего не услышал.
С другой стороны коридора из-за закрытой двери доносился протяжный храп, громкий и яростный, как рев электропилы, вгрызающейся в сучковатое бревно.
Я снова постучал, на этот раз более настойчиво, и украдкой посмотрел по сторонам, ожидая, что меня либо обругают, либо чем-нибудь в меня запустят.
Из ванной вышла все та же девица в кимоно, но уже без кувшина и направилась в мою сторону.
– Почему бы тебе не пнуть эту несчастную дверь ногой? – предложила она, проходя мимо. – Было бы меньше шуму.
Только она сказала не «несчастную».
Я поглядел ей вслед: она дошла до конца коридора, открыла дверь и обернулась, потом сделала неприличный жест, вошла в номер и закрыла дверь. Я почесал в затылке – не от смущения, а потому, что там чесалось.
Потом я аккуратно нажал на ручку двери, но она не поддалась. Снова оглядевшись по сторонам, я наклонился и заглянул в замочную скважину. Изнутри в нее был вставлен ключ, сквозь щелочку я заметил свет. Больше ничего не было видно. Я вздохнул и постучал снова, теперь уже так громко, что господин, храпевший, как электропила, затих. И опять ничего не произошло.
Я вернулся по коридору к лестнице и спустился в вестибюль. Портье, нахмурясь, взглянул на меня поверх очков.
– Он не уходил?
– С чего бы? Он вас ждал, – ответил портье, отодвигая газету.
– Так вот, он не отзывается. В номере горит свет, а дверь заперта изнутри. Вы что-нибудь предпримете сами или мне вызвать полицию?
Портье вскочил так резво, будто кто-то ткнул его штыком.
– Не делайте глупостей! Я не хочу, чтобы здесь появились копы. Может быть, он просто крепко спит?
– Не похоже. У вас есть дубликат ключа или мне выстрелить в замок?
– Если вы так настаиваете, я лучше поднимусь, – сказал он. – Вам кажется, что-то случилось?
– Пойдемте посмотрим.
Я пропустил его вперед и подгонял его сзади, так что мы поднялись быстро: добравшись до четвертого этажа, мы оба дышали так, словно срочно нуждались в кислородном аппарате.
Девица в кимоно совершала очередную прогулку в ванную комнату.
– Привет, Керли, – бросила она портье. – Что за шум?
– Скройся с глаз, грязная бродяжка, пока я не дал тебе хорошего пинка, – ответил тот, не повышая голоса.
Я ожидал взрыва, но вместо этого она нервно и заискивающе улыбнулась и быстро убежала, будто и вправду опасаясь, что ей дадут пинка.
– Что за милый, ароматный народ живет в вашей гостинице, – заметил я, подталкивая его к третьему номеру.
– Вас кто-нибудь спрашивал? Они обычные люди, если уметь с ними обращаться.
Он застучал кулаком в дверь, подождал, отступил и изо всех пнул ее ботинком. Похоже, сегодня он был настроен пинаться.
Вдруг из соседней двери появился тощий смуглый мужчина, голый по пояс, в пижамных брюках, знавших лучшие времена. Его худое лицо искажала ярость.
– Я уже целый час пытаюсь заснуть! – срывающимся от гнева голосом крикнул он. – Убирайтесь отсюда,
