Она слышала их хорошо поставленные голоса, манерную медлительность речи с некоторой благоприобретенной модной шепелявостью, помнила их смех, сплетни, флирт.
Наверняка она слышала и голоса, похожие на его голос — низкий, проникновенный, благодаря которому каждое обычное слово кажется глубоко интимным, а каждая шаблонная фраза — захватывающей тайной.
«Я слышала и видела все это, — пробормотала она, — И он не отличается от всех прочих. Просто это еще один столичный фат с изысканными манерами, который считает нас неотесанными провинциалами. Мы для него всего лишь невежественная деревенщина, которая не понимает собственной выгоды».
Скоро мистер Карсингтон поймет, что ошибается.
А тем временем можно позабавиться, слушая его разговор с отцом за ужином.
Глава 2
Алистер отнюдь не считал себя семи пядей во лбу, но два на два мог не задумываясь перемножить.
Однако в тот день ему не везло. Хотя непритязательная мисс Олдридж считала, что он одет достаточно элегантно для ужина в сельской местности, Алистер знал, что это не так.
Благодаря стараниям слуг и хорошо протопленной печке его одежда была вычищена и высушена, но для ужина не годилась.
Более того, слуги не могли немедленно выстирать и накрахмалить его белье. Галстук обвис, и на нем в неположенных местах образовались складки, что выводило Алистера из себя.
А его нога, которая не выносила сырости и с которой следовало проживать в Марокко, наказывала его за путешествие под ледяным дождем пульсирующей болью.
Все эти досадные обстоятельства не позволили ему вовремя заметить то, что даже болван заметил бы несколько часов назад.
Мисс Олдридж говорила о тычинках и пестиках и спрашивала, интересуется ли он ботаникой. Алистер собственными глазами видел зимний сад, записные книжки, акры земли, занятые под теплицами.
А его внимание, не считая досады по поводу одежды и мучительной боли в ноге, было полностью приковано к ней. И лишь когда все собрались в гостиной перед ужином и мистер Олдридж познакомил его с наблюдениями Хедвига относительно репродуктивных органов мхов, Алистеру наконец открылась правда: этот человек одержим мономанией.
Кузина Алистера была одержима стремлением расшифровать какую-то древнюю надпись на камне. Поскольку такие люди крайне редко по собственной инициативе переключают внимание на что-нибудь другое, кроме облюбованного ими предмета, их нужно брать под локоток и уводить от этого предмета.
Поэтому, когда подали второе блюдо, а мистер Олдридж, прервав свою лекцию, сосредоточился на разделке гуся, Алистер воспользовался паузой и поспешил нарушить молчание.
— Завидую вашим обширным познаниям, — сказал он. — Жаль, что мы не посоветовались с вами до того, как был представлен наш проект строительства канала. Надеюсь, вы не откажетесь сделать нам кое- какие замечания.
Мистер Олдридж, продолжая разделывать птицу, поморщился и вскинул брови.
— Если потребуется, мы с радостью внесем поправки, — добавил Алистер.
— Не могли бы вы перенести канал в другое графство? — спросила мисс Олдридж. — В Сомерсетшир, например, где земля уже обезображена кучами шлака.
Алистер взглянул на нее через стол, стараясь не делать этого, как только увидел ее вечернее платье. Оно было холодного бледно-лилового цвета, тогда как ей следовало носить исключительно теплые насыщенные тона. Платье было с закрытой спиной, а узкую полосу плеча и шеи, которую оставлял отрытой лиф, прикрывал кружевной волан. Великолепные волосы она собрала в пучок на затылке. Шею украшал простой серебряный медальон на цепочке.
Алистер поразился полному отсутствию вкуса у мисс Олдридж. На ней не было ни одной красивой вещи. Видимо, она напрочь лишена дара, которым обладает любая женщина. Он даже подумал, что это какой-то дефект, что-то вроде отсутствия музыкального слуха, а он, словно настоящий музыкант, слыша звуки расстроенного инструмента или фальшивую ноту, взятую певцом, испытывает раздражение.
Возможно, именно поэтому он ответил ей таким тоном, каким разговаривал со своими младшими братьями, когда они ему досаждали.
— Мисс Олдридж, — сказал он, — надеюсь, вы позволите мне внести некоторую ясность. Из-за канала не образуются кучи шлака. Кучи шлака образуются там, где добывают уголь. В настоящее время в округе добыча ведется только на шахтах лорда Гордмора, а его шахты расположены почти в пятидесяти милях отсюда. Единственный ландшафт, который он портит, принадлежит ему, потому что земля там не пригодна ни для чего другого.
— Думаю, он мог бы с не меньшим успехом пасти там овец, что менее хлопотно и не так шумно, — сказала она.
— Вы, конечно, вправе дать волю своему неуемному воображению. Я не собираюсь вас останавливать.
Мисс Олдридж сверкнула глазами, собираясь ответить колкостью на колкость, но Алистер спокойно произнес:
— Мы не скрываем, что преследуем эгоистические и практические цели, — сказал он. — И первейшей из них является более эффективная и более дешевая транспортировка угля.
Олдридж, выкладывая кусочки птицы на тарелки дочери и гостя, лишь кивал.
— В результате лорд Гордмор получит возможность доставлять уголь большему числу клиентов, — продолжил Алистер, — и продавать его по более низкой цене. Однако в выигрыше будут не только он и его клиенты. Канал обеспечит вам и вашим соседям более легкий доступ к большому числу товаров. Хрупкие предметы можно будет в целости и сохранности доставлять по воде, а не по ухабистым дорогам. Вы получите дешевое средство доставки навоза и сельскохозяйственной продукции на рынок. Короче, в районе Лонгледж-Хилла каждый получит от этого выгоду.
— Лорд Харгейт теперь редко бывает в своем поместье, даже когда парламент не заседает, — заметил мистер Олдридж. — Политика требует больших затрат физической и умственной энергии и утомляет духовно. Надеюсь, он в добром здравии.
— Мой отец вполне здоров, — сказал Алистер. — Но должен заметить, что он никак не связан с проектом лорда Гордмора.
— Я хорошо помню каналоманию, охватившую страну в прошлом веке, — сказал Олдридж. — Тогда был построен канал в Кромфорде и начато строительство в Пик-Форесте. Мистер Карсингтон, позвольте предложить вам немного карри?
Алистер был готов подробно рассказать о преимуществах кромфордского канала. Однако за ужином обычно не говорят о делах. Он коснулся данной темы исключительно потому, что мисс Олдридж сама предложила ему воспользоваться этой возможностью и поговорить о деле.
Было совсем не трудно отложить на время разговор о делах, и Алистер был рад предложению отведать карри, которое, как и все прочие блюда, было приготовлено великолепно. Разнообразие и качество блюд здесь, вдали от цивилизации, буквально поражало.
Кухарка, несомненно, была сокровищем. Даже дворецкий и лакей не ударили бы в грязь лицом в любом большом лондонском доме, в том числе и в Харгейт-Хаусе.
Какая жалость, что женщина, столь хорошо подобравшая весь остальной обслуживающий персонал, не смогла найти себе камеристку, способную предотвратить этот ужасный разгул безвкусицы в одежде.
— Как случилось, что вы заинтересовались строительством канала? — спросил мистер Олдридж. — Допускаю, что чудеса инженерного искусства завораживают. Но вы, как мне кажется, не выпускник Кембриджа?
— Я учился в Оксфорде, — сказал Алистер.
Считалось, что из двух старейших университетов Кембриджский предлагает несколько большие возможности людям с математическим складом ума или склонностью к научной работе.
— Смит, насколько я помню, был самоучкой, — задумчиво произнес хозяин. — Что вы знаете об ископаемых?
— Кроме преподавателей Оксфорда? — спросил Алистер. Он услыхал смешок и взглянул через стол, но
