Елена Владимировна, будете встречать вместе. Я вам это твердо обещаю! Ну что, договорились?
– Договорились, – снова улыбнулась Елена. – Я буду ждать.
Премьер задумался…
«Что пожелать на прощание? Чем успокоить? Сказать даже толику правды нельзя, ведь нельзя даже по малейшему поводу беспокоить женщину, которая готовится стать матерью…»
– Всего вам доброго, а главное – счастья и здоровья!
Какое-то время Розанова-Бушмина стояла недвижимо, хотя, кроме Ольги Яковлевой, рядом с ними в аллее уже никого не было.
– Ну у тебя и нервы, Ленка, – одобрительно проговорила Ольга. – Будь я на твоем месте, прям счас бы и родила!
Они уже приближались к стоявшему на обочине лимузину, когда В.В. жестом попросил Эма уделить ему еще минуту.
– Поступим следующим образом… Первое. Нужно усилить охрану не только ключевых фигур по линии «Мерлон», но и обеспечить безопасность членов их семей. Второе. Нам следует вернуться к делу Дольникова. Произвести закрытое расследование обстоятельств гибели полковника и той трагедии, что произошла с его женой. Выявить всех виновных и сурово наказать! А те документы, что удастся отыскать по «антикоррупционным делам», подшить заодно к тем, что расследуют сейчас! И еще… Руководство МВД пригласило меня принять участие в мероприятии, аналогичном сегодняшнему. Предположительно, оно состоится в конце этого месяца. Нужно хорошенько подумать: не воздержаться ли мне в известной вам ситуации от участия в акциях такого рода? И, наконец, последнее. Виктор Константинович, вы полагаете, что можно обойтись двумя этими «командами»? Может, есть смысл усилить группу «Мерлон»?
Переварив сказанное, Эм отрицательно покачал головой.
– Вы знаете, Владимир Владимирович, что такое настоящая охотничья собака? Настигнув крупного зверя, пусть это даже лось или медведь, она «сажает» его и ждет охотника… Так действуют и наши люди. Если
Глава 3
Крупный населенный пункт Урус-Мартан был освобожден федералами недели две назад. На протяжении последних нескольких лет здесь функционировали учебные лагеря по подготовке «воинов джихада», в том числе печально известная школа подрывников. Нынче райцентр превращен в вотчину гантемировцев, в базу, где под приглядом федералов формируются подразделения так называемого «чеченского народного ополчения».
Почти каждый день в Урус-Мартан из Ингушетии и Северной Осетии шли военные транспорты – грузы самого разного характера, от учебников и тетрадок для местных школ, продуктов для населения и медикаментов для больниц до стрелкового оружия и даже бронетехники. Предполагалось, что местный тейп в ходе нынешней кампании относительно лоялен по отношению к федералам. Лидеры гантемировцев связаны с населением узами родства, поэтому именно в Урус-Мартане решено было обустроить своеобразный «накопитель», откуда грузы по мере необходимости могли бы доставляться в другие освобожденные районы Чечни.
Значительная доля грузов предназначалась непосредственно для нужд «народного ополчения» – ополченцев после соответствующей проверки и регистрации следовало экипировать, вооружить и поставить на «кормление».
Накануне Шувалов, Мокрушин и еще несколько сотрудников ГРУ на борту двух «бэтээров» посетили этот славный чеченский городок. Они пообщались накоротке с ребятами из подмосковного ОМОНа и двумя офицерами местной комендатуры. Выявили места сосредоточения ополченцев и местонахождение некоторых интересующих их объектов, после чего, незадолго до наступления сумерек, убрались на своих бронемашинах из Урус-Мартана, но не так чтобы насовсем и не очень далеко от городской окраины.
Предпринятая гэрэушниками рекогносцировка помогла им сориентироваться, а сведения, которыми удалось разжиться, еще раз подтвердили, что они на верном пути.
В окрестностях Урус-Мартана дислоцировались две части: бригада внутренних войск неполного состава и мотострелковый полк. Войска развернуты в полевых условиях, передовые посты находились в двух-трех километрах от окраин населенного пункта. В самом городе в настоящий момент – около четырехсот ополченцев, часть из которых командование намеревалось на днях перебросить под Грозный, где им наряду с федералами предстояло участвовать в штурме осажденного города. Бойцы сводного отряда подмосковного ОМОНа охраняют временную администрацию райцентра – подразделение численностью в полсотни штыков дислоцируется в центре города, занимая два административных здания. Обычно ночь здесь проходит в тревоге и адском напряжении, многие всерьез опасаются, что коварные нохчи лишь прикидываются невинными овечками; если они решатся поднять мятеж, то первым делом постараются истребить ненавистных им омоновцев.
Охрану складов и пунктов боепитания осуществляют совместными усилиями комендантская команда и чеченская «милиция», а если говорить реально, то контролируют складские помещения именно гантемировцы.
Что касается назначенных федералами на различные посты людей, то их поведение – обычное для этих мест. В светлое время суток глава администрации и его заместители, а также мэр, прокурор, судья на своих рабочих местах, что называется, решают вопросы. Ближе к ночи они дружно грузились в собственный или выделенный для их нужд легковой транспорт и убирались вон из города. Как правило, темное время суток они проводили в расположении федеральных войск, и ничто на свете – ни уговоры и разъяснительные беседы, ни даже грубая брань – не могло заставить их остаться на ночь во вверенном их заботам райцентре.
По ночам в Урус-Мартане очень неспокойно…
Руслан Эльбукаев, командир только что сформированного полка народного ополчения, последние несколько суток квартировал у своих дальних родственников. Он и его родной брат Бекмарс получили в свое распоряжение отдельную комнату. Служба у братьев была беспокойная, неотложные дела могли возникнуть не только днем, но и ночью, поэтому, чтобы не тревожить лишний раз гостеприимных хозяев, они заняли ближнюю к выходу комнатушку. По этой же причине четверо вайнахов, неотлучно состоявших при Эльбукаевых в качестве их ближайших помощников, а заодно и телохранителей, спали ночью не в самом доме, а в хозяйственной пристройке.
Тридцатидвухлетний Руслан и его младший брат – авторитетные в этих краях люди. В свое время они собирали «верхушку» на московских рынках, на тех из них, которые прямо или косвенно контролировались чеченскими группировками. Именно с тех пор у Эльбукаевых сохраняются прекрасные отношения со многими известными чеченцами из московской общины. В прошлую войну они успешно маневрировали между двумя силами: федералы, которые были рады, кажется, любому присягнувшему им на словах вайнаху, считали братьев в доску своими; а полевые командиры, приговорившие вроде бы предателей к смертной казни, что- то не очень торопились привести свои угрозы в исполнение, хотя с тем же Русланом общались постоянно.
В действительности же братья работали исключительно на собственный карман: приторговывали оружием, наркотиками и информацией, меняли пленных и заложников – живых на живых, а мертвых на мертвых, словом, посредничали в самых разных делах и обогащались.
Не секрет, что на многострадальной земле Ичкерии такие основополагающие понятия, как тарика, духовное братство, или адат, необходимость свято чтить законы и традиции предков, давно уже не в ходу. Молодежь, которая не знает других орудий труда, кроме автомата, пачками записывается в «гази» и «вахи», повсюду исламская символика, в республику съехались посланцы едва ли не всех стран арабского мира, сотни и сотни моджахедов, повсюду славят господа криками «Аллах акбар!», но по сути – все они бидины, самые настоящие безбожники.
Вот и братья Эльбукаевы жили не по жестким требованиям адата и не по религиозным канонам, а по понятиям.
Естественно, авторитет братьев во многом основывался на силе, которую теперь весьма уважают на Кавказе – за счет своих средств они всегда могли сколотить «команду» численностью в несколько десятков, а то и сотен бойцов. Но имели значение и связи с московской общиной, через которые они всегда могли
