Верховен был в ужасном состоянии. От него отвратительно пахло рвотой, лицо было красным. Но несмотря на мучения, он оставался самим собой.
— Банбери! Какой милый сюрприз! Ты уже знаком с Вакахама-сан? Его Интерпол ищет за…
Он не закончил. Произносить имя японца было ошибкой, и его заткнули прикладом АК-47.
— Мистер Стрейкен. — Вакахама вздохнул и зажег сигару. — На «Кагуре» было двенадцать сейфов, когда она затонула. Двенадцать. Да. Мы подняли восемь. Завтра мы поднимем еще три, — у него был сильный акцент, — восемь плюс три будет одиннадцать. Да. Двенадцатый сейф… — Он сделал паузу для пущего эффекта. — Давайте просто скажем, что это не связано с этими двумя джентльменами.
— Нет, — ответил Стрейкен, — не связано. Он у меня, и… — На этот раз паузу выдержал он. — Давайте просто скажем, что я его спрятал в одном месте.
Вакахама вытянул руку вперед. Человек с острым подбородком протянул ему электрическую дубинку. Они не теряли времени зря.
— Боль, мистер Стрейкен. Сколько вы сможете выдержать?
Верховен выжидательно посмотрел на Стрейкена. Стрейкен послал ему воздушный поцелуй.
— Думаю, что смогу достаточно выдержать ради Интерпола. — По правде говоря, Стрейкен сомневался, что сможет вытерпеть больше, чем несколько секунд. Он видел, что делает с человеком эта штука, и не спешил испробовать ее на себе. Но и сгибаться он не желал. — Если ты убьешь меня, то никогда не найдешь сейф. А если будешь обижать меня, то тоже не найдешь. Так что, — сказал он, — я предлагаю тебе хорошо со мной обращаться.
Охранник, который ходил проверять факс на «Пинг-понг табу», снова появился в стеклянных дверях. Он был одет лучше остальных, и Стрейкен предположил, что это начальник охраны. Он встревоженно посмотрел на Стрейкена. Стрейкен проник на корабль, который этот человек должен был охранять. Скорее всего его теперь ждет серьезный разговор с дубинкой Вакахамы.
Стрейкен смотрел, как начальник охраны протягивает боссу полоску бумаги. Он мельком увидел телефонный номер, написанный от руки синей шариковой ручкой. Верховен тоже не собирался сдаваться. Если это и был блеф, то очень хороший. Верховен знал это и продолжал торг.
— Я хочу заключить с тобой сделку, Вакахама.
— Ты не в той ситуации, чтобы заключать сделки, инспектор.
— Я не согласен. Проблемы именно у тебя. Ты отдаешь мне двенадцатый сейф, а я позволю тебе забрать остальные одиннадцать. Я знаю, что японцы — люди чести. Если ты согласен, я отзову Интерпол.
Вакахама посовещался со своими людьми. Кивок от начальника охраны подтвердил, что номер факса именно тот, о котором говорил Верховен.
— Когда ты можешь позвонить? — спросил Вакахама, который, похоже, поверил.
— А какие гарантии, что ты отдашь мне золото?
— Мое слово. Да. Вы можете взять двоих людей, они погрузят сейф на твой катер.
Выражение лица Верховена подтвердило, что он хотел получить нечто более конкретное, чем слово героинового сегуна, но он лишь кивнул.
— Хорошо, — сказал голландец, — значит, заключаем сделку.
— Да, сделку. — Затем, как будто запоздало вспомнив, Вакахама задал вопрос, который интересовал Стрейкена больше всего: — Как ты заставишь Стрейкена сказать тебе, где золото?
— Это будет проблематично. Мы с Банбери не очень хорошо ладим. Я не думаю, что он мне что-то скажет, скорее предпочтет умереть.
— Это первая разумная мысль, высказанная тобою за весь день, — сказал Стрейкен.
— Мистер Стрейкен, пожалуйста, помолчите. Инспектор, я думаю, что могу вам помочь. — Вакахама пыхнул сигарой. Он выдул дым в вентилятор на потолке. — Я ходил вчера осматривать окрестности и снял очень интересный фильм. Завтра утром мистер Стрейкен получит возможность стать кинозвездой. Мы сделаем другой фильм, в котором мистер Стрейкен скажет тебе, где лежит золото. Еще он скажет нам, что случилось с Пили Парангом.
Страх сковал Стрейкена. Его мысли завертелись в поисках правильного решения. Дубинка может быть ничем, ерундой, по сравнению с тем, что у них там было про запас. Может, проще будет прямо сказать им, где сейф. Но это не подобало Стрейкену. Такое поведение было не в его стиле. Он подумал о своем дедушке, который воевал с японцами. Несмотря ни на что, ему удалось спастись из плена. Он просто ждал, когда представится удобный случай. Если Стрейкен будет терпелив, ему может выпасть такой же шанс. Он не знал деда, но был уверен, что тот перевернется в гробу, если его внук сейчас поднимет лапки кверху.
— Пили все неправильно понял. Потом его обуяла жадность. Кстати, о фильме — я не фотогеничен. Со мной трудно работать. Позовите лучше Спилберга.
Вакахама не обратил на него внимание. Он продолжал говорить с Верховеном сквозь завесу дыма от кубанской сигары:
— А твой друг? Да. Что насчет него? — Он показал на Гамильтона кивком головы.
— Он не мой друг. Он не человек чести. Пусть с ним возится Стрейкен.
Стрейкен повернулся на своем стуле, чтобы лучше видеть Верховена. На его плечо тут же легла тяжелая рука.
— Что ты имеешь в виду?
— Перед твоим прибытием твой крестный отец сделал несколько интересных признаний.
— Что ты имеешь в виду? — снова спросил Стрейкен, глядя в потное лицо Гамильтона. Он не сомневался, что тот признается в убийстве Джона Фитцджеральда Кеннеди, если ему сунуть в рот эту дубинку.
— Мистер Вакахама интересовался, как мы нашли золото. Это же длинная история, ну ты знаешь. Он убежден, что золото принадлежит Японии. Он спрашивал, как мы узнали. — Верховен помолчал. Вакахама не пытался перебивать его. — Мистер Гамильтон не очень хотел помогать, пришлось его уговаривать, и тогда он все нам рассказал.
— Что, например? — спросил Стрейкен.
— Например, о запонках. Я должен сказать, Банбери, что не поверил тебе в «Схипхоле». На самом деле не поверил. Я честно думал, что ты хотел изнасиловать ту девицу.
— А теперь?
— А теперь я знаю, что она хотела отравить тебя. Может, даже насмерть.
— Ну, а он при чем? — Стрейкен кивнул на Гамильтона.
— Он сказал ей, как тебя найти. Твой крестный заключил сделку с этой женщиной, Ньюкрис.
— Сделку?
— Заткнись, Верховен! — в первый раз заговорил Гамильтон. В его голосе слышалась паника.
— Все правильно. Он их выследил, уговорил их назвать координату в обмен на подсказку, где они могут найти вторую запонку.
— Заткнись, Верховен! Заткнись! Заткнись! Заткнись! — заорал Гамильтон.
Стрейкен посмотрел на него. Все было написано на лице его крестного отца. Верховен говорил правду.
— У Молли был сын, Эйдриан. Ты знал об этом?
Стрейкен тяжело смотрел на Гамильтона, и глаза крестного наполнились слезами.
— А теперь она умерла. Ребенок потерял мать. Ну, и как ты теперь себя чувствуешь?
Гамильтон отвернулся, избегая взгляда Стрейкена.
Вакахама сидел неподвижно, снова скрестив руки. Он был заинтригован, он наслаждался разворачивающейся на его глазах интермедией.
— Он пытался украсть его, Банбери. Он пытался украсть твое наследство. Он предал тебя. — Верховен тоже развлекался вовсю.
Слова Верховена стрелами пронзали Стрейкена. Худшие подозрения Стрейкена оправдались. Перед ним стоял человек, у которого на руках была кровь. Кровь Молли. Всего этого можно было избежать. Гамильтон был в той же мере виноват в ее смерти, как сам Стрейкен.
— Он все нам рассказал, Банбери. Он предал тебя, — снова повторил Верховен.
