72
Стрейкен и Гамильтон не видели Вакахаму утром. Он был настоящим профессионалом и не считал нужным присутствовать при совершении грязной работы. Вчерашнее представление прошло успешно, и он, наверное, уже наслаждался прелестями джакузи и наложниц.
Камеру открыли двое охранников. Один был вооружен АК-47; у второго были две бутылки воды. Бутылки поставили на пол, пока охранники расстегивали зажимы. Стрейкен осторожно высвободился из них. У него все болело, и тело сводило судорогой. Ягодицы окоченели. Он попытался выпрямиться и завалился к стене. С Гамильтоном происходило то же самое.
Они взяли каждый по бутылке. Стрейкен жадно выпил свою, потому что не знал, где и когда перед ним появится питьевая вода. Вполне возможно, что этот день станет последним в его жизни, и он хотел накопить побольше сил, чтобы все-таки постараться как-нибудь избежать подобного исхода.
Им дали по минуте на туалет, потом на руки снова надели наручники. Стражники провели их по коридорам, устланным коврами. Стрейкен заметил, что они прошли мимо главного салона. Он был меблирован в традиционном минималистском стиле: шелковые подушки, бонсай и ширмы из рисовой бумаги; лакированные секретеры и полированный паркет темного красного дерева. Современные картины висели на стене рядом с самурайскими мечами. Ему показалось, что он даже увидел тигровую шкуру, но его снова пихнули в спину, подгоняя.
Они вышли на палубу и зажмурились от яркого солнца. Команда дайверов пила чай на нижней палубе. Они проверяли оборудование. Вскоре они погрузятся под воду за последними тремя сейфами. Часа через два яхта поднимет паруса, и Стрейкен сомневался в том, что когда-нибудь увидит ее снова.
Его погнали к выходу — боковой дверце в борту. «Пинг-понг табу» была пришвартована ровно под ним, метрах в десяти. Стрейкен неуклюже спускался по алюминиевым ступенькам, с трудом сохраняя равновесие. Нелегко спускаться по лестнице со связанными руками. Падение с такой высоты может привести к серьезным последствиям. Наконец, он добрался до твердой поверхности палубы. Гамильтон шел за ним. Их толкнули дулами автоматов — заставили сесть. Толкаться и подгонять не было необходимости: Стрейкен и сам хотел побыстрее покинуть яхту, принимая во внимание жуткое количество динамита на ней. Вакахама не знал, что находится на плавучей бомбе.
Кроме Стрейкена и Гамильтона на борту катера был еще один пленник. Он сидел, низко свесив голову от стыда и не поднимая глаз. Стрейкен понял, кто это — человек в темном костюме. Тот, который ходил проверять факс. Стрейкен правильно вчера предположил: глава охраны Вакахамы не справился с работой и теперь должен за это заплатить.
Затем Стрейкен увидел Верховена. Он был без наручников, но рядом с ним стояло три охранника, которые следили за каждым его движением. Конечно, «Пинг-понг табу» обыскивали. Так что какое бы оружие ни спрятал здесь деятель из Интерпола, оно было давным-давно изъято. Когда Верховен проходил мимо, он поймал взгляд Стрейкена. Голландец не сказал ни слова, но Стрейкен понял, что тот пытался сообщить ему.
Было ясно, к чему все шло. Вакахама был не больше человек чести, чем сам Верховен. Вакахама нарушит условия их сделки при первой возможности. Охранники заставят Стрейкена говорить, и как только узнают месторасположение последнего сейфа, их всех сразу пристрелят. Стрейкен это знал, Верховен это знал, и даже Гамильтон это знал. Как только Стрейкен заговорит, их час пробьет. Своим взглядом Верховен пытался призвать его к сотрудничеству.
Им придется скооперироваться, если они хотят жить. Странно, но у Стрейкена была более сильная позиция. Если они убьют его слишком быстро, то никто не сможет наложить руки на двенадцатый сейф. Верховен нуждался в Стрейкене точно так же, как Стрейкен нуждался в нем. Смертельные враги, которых жизнь заставила объединиться, потому что она важнее золота. Стрейкен тихонечко, совсем незаметно кивнул головой. Он будет готов, когда придет время.
Верховен сел за руль. Он покрыл расстояние до берега на большой скорости. Один из охранников давал ему указания. За Стрейкеном и Гамильтоном особого наблюдения было не нужно. Бывший начальник охраны неотрывно смотрел в море. Его лицо ничего не выражало. Если он и знал, что его ждет, то не подавал вида. Остальные головорезы курили и болтали у поручней. Один из них держат два деревянных кола и большой молоток. У Вакахамы, должно быть, извращенное понятие о развлечениях. Какой бы там фильм они ни собирались снимать, вряд ли он будет выпущен в широкий прокат.
Какое-то время казалось, что судно направляется прямиком в пролив, на берегу которого был зарыт сейф. Потом катер повернул направо. Они остановились у четвертого острова. На карте Стрейкена он был отмечен как Керкулла-Сисак. Шлеппи говорил ему, что «сисак» значит ящерица.
Пляж был очень узкий. Низкий кустарник доходил до самой воды. Катер поставили на якорь, и Стрейкен заметил, что в листве прорублена узенькая тропинка. Трое охранников стали более внимательными. Один из них был человек с извилистым шрамом: тот, которого избил Пит в Мерсинге. Теперь казалось, что его били по лицу рифленым железом. Второй охранник был тот, который держал руки Верховена в баре. Он был высоким и тощим, сам похож на Верховена. Третьим был шестидесятилетний мастер мучить людей полицейскими дубинками.
Охранники приказали им спускаться. Гамильтон пошел первым, затем Стрейкен, за ним Верховен, последним — бывший начальник охраны. Охранники продолжали изображать, будто Верховен свободен, хоть автоматы следили за каждым его движением. Вокруг было множество укрытий, и соблазн бежать все увеличивался. Но Стрейкен сомневался, что далеко уйдет, принимая во внимание плотность растительности. И вообще, если он будет трепыхаться, то только ухудшит ситуацию. Пит, может быть, смотрит сейчас на него и планирует их освобождение. Стрейкен оставался настороже. Он ждал удобного случая. Все, что нужно было делать, — это сохранять спокойствие и ждать. Терпение было одним из его достоинств.
Они двигались в молчании еще двадцать минут, а за ними наблюдали чьи-то глаза из джунглей. Тропа была прорублена мачете, следы были еще свежими. Стрейкен вдруг подумал, что Вакахаме пришлось изрядно потрудиться, чтобы приготовить съемочную площадку для своего фильма.
Тревожно ухали гиббоны. На фоне зеленого полога джунглей красными и синими всполохами мелькали попугаи. Ночью опять шел дождь, и даже в этот ранний час джунгли парили как турецкая баня. Растительность под ногами цеплялась за лодыжки. Пот заливал глаза, затуманивая зрение. Стрейкен постоянно спотыкался. Он заметил на голени пиявку. Его руки были связаны, так что стряхнуть ее он не мог. Через десять минут она увеличилась в два раза. На шее Гамильтона сидел комар и пил кровь.
Они поднимались по пологому склону. Стрейкен уловил запах гнили. Чем ближе они уходили в глубь острова, тем сильнее становилась вонь. Стрейкен узнал запах мертвечины и личинок: резкий, как аммиак. Куда бы они ни шли сейчас, кто-то пришел туда раньше и умер там.
Наконец, они вышли к маленькой полянке, где джунгли не смогли отвоевать себе место на голой скале. Земля была грязной после ливня. Корни деревьев вспухшими венами выступали из густой грязи. Компания черных жаб выпрыгнула из лужи и поскакала к зарослям при звуке приближения людей.
Источник вони лежал на дальней стороне опушки.
73
Это была полуобглоданная туша козла. Голые ребра торчали вверх. В глазных впадинах роились мухи. Кожа шевелилась — она была сплошь покрыта ползающими личинками. Животное было перерублено пополам, и задней части не было.
Стрейкен заметил какое-то движение в кустарнике. Раздался хруст веток. Огромный коричневый хвост мелькнул между листьями. Кусты затрещали, ветки затряслись. Затем джунгли опять затихли, слышался лишь стрекот цикад.
— Что это там за хрень? — спросил Гамильтон.
Вопрос был излишним. Они все знали, что это там такое. Нельзя побывать на Керкуллах и не заметить
