«Настоящая трагедия», – подумал он. Они с женой часто обсуждали сложное положение Джемисонов. Им очень нравилась Шеннон. Мэг думала, не поговорить ли ей с Шеннон о том, чтобы им усыновить ребенка, но Уилбур не хотел и слышать об этом.
– Не смей делать таких предложений Джемисонам, – сказал он твердо. – Это не наше дело, Мэг.
Игра требовала сосредоточенности, и разговоры здесь были неуместны. Однако Джемисон никак не мог сконцентрироваться. Он все время отвлекался, думая то о Лукане, то о Тарнии.
– Что-то не ладится у тебя сегодня играть, Шерри, – заметил Уилбур.
– В игре – как в жизни: полоса светлая, полоса темная, – проворчал Джемисон, скрывая раздражение. И вновь промазал.
– Извини, Джей, но сегодня я действительно не в форме.
– Да, у тебя явно темная полоса, – прокомментировал Уилбур, укладывая в сумку снаряжение.
Прощаясь с Джемисоном в коридоре, он сказал:
– Шерри, мы друг друга давно знаем. Мне кажется, тебя что-то гложет. – Видя напряжение Джемисона, он заторопился договорить: – Я могу чем-нибудь помочь? Ум хорошо, а два лучше…
Джемисон подумал, как бы отреагировал Уилбур, если бы он сейчас рассказал ему, что планирует убийство жены и сегодня сделал решающий шаг к этому. Как был бы потрясен трогательно-наивный толстяк! Джемисон покачал головой:
– Спасибо, старина. Обычные неурядицы в делах. Ничего, не впервой, справлюсь. Ты ничем не можешь помочь, но все равно спасибо.
– Ладно, давай тогда пойдем выпьем.
– Извини, Джей. У меня еще срочные дела.
Мужчины направились в помещение клуба.
– Ты свободен завтра, Шерри? У меня осталась только одна неделя, потом я уеду, но Мэг остается здесь.
– Извини, но я занят выше головы. Когда ты вернешься?
– Черт побери! Я надеялся, что мы сможем сыграть еще не меньше пяти раз. Я не знаю, когда вернусь. Как долго ты еще будешь здесь?
– До конца месяца.
– А ты не приедешь в сентябре?
– Может быть. Я дам тебе знать.
К этому времени они уже были в раздевалке, и Джемисон торопливо переоделся.
– Я должен бежать. – Он пожал руку Уилбуру. – Не пропадай.
Уилбур с беспокойством глядел вслед уходящему Джемисону и думал, что никогда еще не видел его в таком настроении.
Ровно в час дня Смит с подносом, на котором был салат с креветками и омаром, подошел к двери комнаты Шеннон. Он на секунду остановился и вслушался в доносящиеся из-за двери звуки виолончели. Какой тембр! Инструмент просто поет под ее пальцами!
Он постучался, вошел и опустил поднос на маленький столик.
– Ленч, мадам. Может быть, стакан шабли или шампанского?
Шеннон отставила виолончель в сторону и подошла к столику.
– Ничего не надо. Смит. Я не буду пить. Мне нужно еще как следует порепетировать, чтобы вечером хорошо отыграть.
Она села, и Смит постелил ей на колени салфетку.
– Я понимаю, мадам, вы во всем хотите добиться совершенства.
Она улыбнулась:
– И вы тоже, Смит.
Смит поклонился, пошел к двери, потом остановился.
– К сожалению, я не смогу поехать с вами на концерт.
– Почему? – Шеннон, уже начавшая есть, отложила вилку, и вскинула голову.
– Мистер Джемисон придет обедать к восьми часам.
Шеннон уже рассчитывала на Смита и радовалась, что ей хотя бы сегодня вечером не будет так одиноко и что в зале будет хоть кому поздравить ее после концерта; что потом он отвезет ее домой и выскажет свое мнение о ее игре.
– Мне очень жаль, Смит.
– Мне тоже, мадам, – сказал слуга, удаляясь.
Шеннон поднялась и нервно заходила по большой, освещенной солнцем комнате.
«Так не может больше продолжаться, – думала она. – Нам надо расстаться. Я знаю, Шерри ненавидит меня. Я чувствую это. Моя любовь к нему тоже иссякла. Боже, почему у меня нет детей?! Нам надо расстаться».
В это самое время Джемисон находился в телефонной будке и разговаривал с Тарнией.
– Пообедаем сегодня вместе? – спрашивал он.
– С удовольствием.
– Тогда встретимся полдевятого в «Каменном крабе».
«Каменный краб» – это был небольшой рыбный ресторанчик в пяти милях от Парадиз-Сити, где Джемисон и Тарния могли рассчитывать, что не встретят никого из знакомых.
– Я приеду, Шерри.
– До встречи, дорогая. – И Джемисон повесил трубку. Он глубоко вздохнул. Ему нужно было многое тщательно обдумать. Сегодня у него был единственный шанс убедить Тарнию, что скоро они смогут пожениться.
Остаток дня он провел почти в пустой комнате для отдыха легкоатлетического клуба. Он сидел в глубоком кресле в самом углу, и никто к нему не подходил. Он обдумывал свое будущее, размышлял о Лукане и решал, что сказать Тарнии сегодня вечером. Наконец, удовлетворенный принятым решением, он отправился в комнату для бриджа и сыграл три роббера с престарелыми членами клуба. Играл он плохо – ему мешали мысли о Тарнии.
Он вернулся на свою виллу вскоре после восьми часов.
Смит видел, как Шеннон уехала в своей машине на концерт, и приготовил блюдо с холодными закусками для Джемисона.
Зная, как Конклину хотелось иметь свободный вечер, Смит сказал, открывая хозяину дверь:
– Добрый вечер, сэр. Вы хотите, чтобы Конклин вернул прокатную машину?
– Нет, скажите ему, чтобы поставил ее в гараж.
– Хорошо, сэр. Конклин нужен будет вам сегодня вечером?
– Откуда, черт возьми, я знаю? – отрезал Джемисон. – Что, ему нечем заняться? – И он начал подниматься по лестнице.
– А ваш обед? Он готов, сэр. Вам подать его в кабинет?
– Я поем в городе, – рявкнул Джемисон и скрылся в спальне.
В этот момент Смит, в ярости, был готов пойти к Джемисону и заявить о своем уходе. Хватит с него этого эгоиста, который ни с кем не считается. Но потом он подумал о Шеннон. Нет, он останется здесь до тех пор, пока она будет здесь. Подавив свой порыв, он вернулся на кухню.
Быстро переодевшись, Джемисон спустился в вестибюль.
– Мне нужен «роллс»! – крикнул он. – Поторопитесь!
Появился Смит:
– Через две минуты, сэр. Я буду нужен вам вечером?
Джемисон взглянул на него.
– Какого черта? – сердито спросил он. – Вам платят за то, чтобы вы были на месте. Вы мне можете понадобиться. Займитесь делом!
– Хорошо, сэр, – сказал Смит, понимая, что последняя надежда попасть на концерт рухнула.
Через несколько минут Джемисон отъехал от дома в «роллс-ройсе». В 20.50 он поставил машину в темном месте у «Каменного краба» и вошел в ресторан. Его приветствовал метрдотель Марио. Низенький, толстый мужчина, постоянно улыбавшийся, Марио сразу узнал Джемисона, который бывал здесь и
