квартире последней. Девчонки вышли на лестницу и вызвали лифт. Я взяла телефонную трубку, набрала его номер… Никто не ответил. Я сказала девкам, что никуда в тот вечер не поеду. Осталась одна. И набирала номер еще, еще, пока не услышала твой голос. Я ненавидела тебя! Я хотела сказать, что твой муж стал трусом из-за тебя, хотя трусом он не был! Он все отдал бы, чтобы быть со мной, но боялся разбить тебе сердце! Разве ты этого стоишь?!
Она всхлипнула и вытерла слезы бумажной салфеткой.
– Не помню, что я еще говорила. Помню точно, что у меня на поясе был пристегнут плейер, с моей любимой кассетой. Это была музыка с твоей свадьбы. С того вечера, когда я впервые увидела его. Я помнила его лицо, когда он сидел за столом рядом с тобой, в новом костюме. Он была такой счастливый… А ты даже не смотрела в его сторону. Я включила музыку, поднесла наушник к трубке. Потом положила трубку. Переночевала на квартире, утром дождалась других девчонок, а вечером поехала с ними в Питер. Все продолжается… Как видишь.
– Значит, Андрей покончил с собой из-за тебя? – сдавленно спросила Варя. – А ты знаешь, что вскоре после этого была убита заведующая мастерской, где он работал? Дубовская – ее тетка. А потом почти на моих глазах был убит муж этой девушки. Его звали Николай, Николай Шуртаков. Он был фотографом на моей свадьбе! Ты там тоже была! Какая между вами связь? Ты, Дубовская, ее племянница, Николай, мой муж? Можешь объяснить? Ты знала Николая? Ты что-нибудь об этом слышала?
Нина встала и, опираясь о край стола, наклонилась к Варе. Она казалась пьяной – пьянее, чем могла быть после стакана пива:
– Я так и знала, что ты от меня быстро не отвяжешься! Сперва говорила, что хочешь узнать, почему умер Андрей. Теперь ты знаешь, и оказывается, что тебе этого мало? Иди к черту!
Она стукнула кулаком по мокрой скатерти:
– Забудь обо мне! Я не буду больше звонить. Ни Виталию, ни тебе, ни твоей мерзкой подружке. Андрей ненавидел ее, а я ненавидела все, что ненавидит он. Бессмысленно было вас донимать. Я знаю, бессмысленно. Но каждый раз, когда я приезжала в Москву, меня тянуло к телефону… Я набирала ваши номера… Я вспоминала все, что мне о вас рассказывал Андрей. Старалась вас напугать. Старалась, чтобы вы поняли, как я вас ненавижу! Хотела хоть как-то показать вам, что есть еще что-то, кроме вашей глупой, налаженной жизни… Разве ты знаешь, что такое любить? Ты знаешь только, как затравить человека, сделать из него ничтожество! Ненавижу таких, как ты!
Она закусила губу и пошла прочь – в глубь ресторана. Варя растерянно поднялась, глядя ей вслед. На нее были обращены все взгляды посетителей ресторана. Ни для кого не осталось тайной, что женщины что-то не поделили. Заплаканное лицо Нины было слишком красноречиво. До Вари донеслись слова одного из мужчин за соседним столиком: «Скоро Бологое, а там, глядишь, будем дома!»
Варя вышла из ресторана. Она стояла в тамбуре, держась за прутья на окне. Потом перешла в соседний вагон. Спросила сонную проводницу, не откроет ли та ей дверь. Она хочет сойти.
– Стоянка короткая, – предупредила та.
– Неважно, – ответила Варя, сжимая в руке деньги. Как она взяла их со стола? Она не помнила. – Я выйду совсем.
Глава 18
Фотомастерскую закрыли на неопределенное время. Никто из сотрудников не знал, как долго продлится их вынужденное безделье, до конца следствия или, возможно, дольше? Татьяна Робертовна, как наиболее близкая к руководству, пыталась что-то выяснить, но ей ничего определенного не отвечали. Обзванивая вечером всех сотрудников, она жаловалась, что боится потерять работу вообще.
– Весело будет, если всех нас поувольняют! Сотрудники испытывали смешанные чувства по поводу этой версии. Надя с головой ушла в домашнее хозяйство и даже радовалась тому, что у нее, наконец, выдалось свободное время. Наташа в ответ на мрачные прогнозы кассирши заметила, что если ее уволят, она только обрадуется. Борис к телефону не подошел, зато обнаружился у Ирины – именно он снял трубку, когда Татьяна Робертовна звонила лаборантке. Та даже растерялась:
– А, так ты в гостях… Иру-то можешь позвать?
– Конечно, – ответил тот, судя по голосу, что-то дожевывая. Потом донесся его крик: – Ира! Ты где там, подойди!
Татьяна Робертовна разговаривала исключительно дипломатично – как всегда, когда предвкушала очередную захватывающую интригу. Но Ира отнеслась к разоблачению очень легко. Она сообщила, что Борис теперь живет у нее, так что если с ним хотят поговорить – пусть звонят по ее номеру. Кассирша не выдержала:
– Когда же вы успели?
– Да в тот самый день, когда нас всех опять допрашивали.
И пока Татьяна Робертовна усваивала эту новость, Ира, перекинувшись несколькими словами с Борисом, неожиданно сделала ей предложение:
– Скажите, а вы бы не согласились увидеться с нами сегодня? Мы можем подъехать к вам ненадолго. А хотите – вы к нам приезжайте!
– А зачем?
– Нам нужно кое-что выяснить, – уклончиво ответила Ирина. – Это касается Лены. У нас возникли кое- какие соображения, нам нужно их проверить.
Татьяна Робертовна колебалась недолго. Конечно, она бы предпочла провести этот вечер дома, у телевизора. Но любопыство пересилила – ей очень хотелось посмотреть на парочку в домашней обстановке. Тем более что дома у Ирины она никогда не была.
– Ты так уверена, что она не опасна? – спросил Борис, когда Ира повесила трубку, обстоятельно объяснив, как до нее добраться.
– Я уверена в ней одной. В то утро, когда убили Елизавету, она все время сидела за кассой. Касса рядом со мной, и я видела – она ни разу не вставала.
– А во мне ты уверена до сих пор? – спросил он. – Я-то вставал и выходил на крыльцо покурить.
Ирина улыбнулась:
– Я тоже выходила из зала на несколько минут. Ну и что? Я подозреваю тебя не больше, чем себя саму.
– И кто же в таком случае остается? Только приемщицы. Ты можешь себе представить, что Наташа или Надя приставляют кому-то нож к горлу?
Та покачала головой:
– Нет. Не хватает фантазии. Но кто-то из наших явно испугался, когда Лена на нашей пьянке сказала, что видела, как кто-то прошел за занавес. Иначе, почему ее убили? Других причин не было.
– А на следственном эксперименте, после того как погибла Елизавета, она сказала, что не видела, кто заходил к ней после половины двенадцатого.
– Значит, она видела, кто туда заходил до этого времени! – отрезала Ира. – В любом случае, нужно что-то делать. Ты ведь не хочешь оказаться в тюрьме только потому, что не найдут никого другого, кроме тебя?
Татьяна Робертовна вошла в квартиру, озираясь так, будто оказалась в клетке с ягуарами. Сдержанно поздоровалась с Борисом, долго и подозрительно пробовала предложенный кофе, и, немного расслабившись, сладко поинтересовалась у Ирины, что же они хотят узнать насчет той несчастной девочки?
– Татьяна Робертовна, вы знаете, ведь у девочки была своя теория насчет того, как погибла Елизавета.
Та едва удержала в руке полную чашку:
– Да что ты? Первый раз слышу! Откуда же ей это знать?!
– Она, может, и не знала точно, но кое-о чем догадывалась, – вступил Борис. – Она решила, что та женщина в контактных линзах просто отвлекала на себя внимание от настоящего убийцы. Все помнили только об этой женщине. Совместили смерть заведующей с ее появлением. А Лена сказала буквально следующее: «Туда заходил еще кое-кто, но все об этом забыли».
– Господи! – воскликнула Татьяна Робертовна. – Так ты что думаешь – Лизу убили раньше?
– Это нужно проверить.
