– Мне нравятся лесные участки.
– Послушайте, Уиллингхэм наш клиент. Мы не можем допустить, чтобы вы вспугнули его.
– Да-а? Вы нравитесь мне, ребята. А если он важен для моего расследования?
– Я знаю, чем вы заняты, – сказал агент. – Могу сказать, что Перкерсон будет скорее накрыт, если вы останетесь в стороне. У нас там свой человек.
– Что же вам нужно от Перкерсона? – спросил Кин. – Убийство ведь не относится к федеральным преступлениям.
– Но он участвует в том, что относится к ним, – сказал агент.
– Почему же вы его не арестовали? – спросил Кин, тронув свои костыли.
– Он нам полезнее там, где находится, чем в тюрьме.
Кин кивнул.
– Я так и думал, – заметил он, оттолкнулся от кровати, оперся на здоровую ногу и запустил костылем в сотрудника ФБР. Костыль попал тому в голову и сбил его с ног. Кин закричал от боли и повалился сам.
Агент вскочил и вытащил пистолет.
– Стоять на месте, безумный ублюдок! – прокричал он.
Кин постарался занять сидячее положение и оперся о стену.
– О, я люблю вас, ребята, – сказал он. – Перкерсон вогнал меня в бетон на скорости семьдесят миль, а вы, ребята, видимо, в этот момент все снимали на пленку: Давно ли вы знаете, где он находится? Не достаточно ли долго, чтобы предотвратить убийства у клиники абортов? Не достаточно ли долго, чтобы помешать расправе с моим партнером? Кого еще вы, ребята, хотели бы видеть убитым, чтобы раздобыть хорошие сведения?
Агент уложил в кобуру пистолет.
– У нас свои методы.
– Да-а? – вымолвил Кин. – Ну вот, а у меня свои собственные.
– Вы хотите пристрелить Перкерсона, не так ли? – спросил агент, и лицо его покраснело. – Вы хотите всадить ему пулю в голову и помешать расследованию, которое уже продолжается два года и ведет к десяткам арестов по обвинению в заговоре против государства.
Кин схватился за кровать и встал на здоровую ногу.
– Я ничего не знаю о заговоре, – сказал он. – Я ловлю ребят, которые убивают людей; можете назвать это делом моей жизни. Сейчас я очень стараюсь поймать парня, который убил моего партнера и попытался убить меня. – Он потряс головой. – Нет, я не собираюсь его пристрелить. Я намерен протащить его мордой по грязи, прижать ему коленом шею и стянуть за спиной его руки. А затем лично проследить, чтобы его зарегистрировали, сфотографировали, привлекли к суду, судили бы за убийства, и, если проживу достаточно долго, я бы еще отправился к Редсвилл, посидеть на галерее и посмеяться, когда будут его поджаривать.
Кин подхватил костыль и запрыгал к другому. Взяв их под мышки, проверил длину. Агент наблюдал. Наконец, Кин поднял взгляд.
– И еще кое-что скажу, – сказал он. – Пусть никто из федеральных хвастунов не попадается на пути, когда я буду всем этим заниматься:
Кин выбрался на костылях из палаты и направился к столику медсестры, что-то бормоча и постанывая от боли.
Глава 12
Они лежали, прижавшись друг к другу в темноте – мокрые от пота и обессилевшие.
– Я хочу знать, – сказала она. – Я хочу знать все об этом.
Он засмеялся.
– Ты ничего не пропускаешь, не так ли? – сказал он. – Хочешь, чтобы тебя прикончили?
Она взяла в руку его пенис и стала массировать.
– Ты не сможешь меня убить, слишком во мне нуждаешься, – медленно сказала она, продолжая свое занятие.
– О. Боже, – захныкал он. – Знает Бог, это правда.
– Я люблю все знать, это власть, – сказала она. – Мне нравится быть у власти. – Ее руки не уставали.
Он уже содрогался.
Она села сверху, надвинувшись, и приняла его внутрь себя.
– Я хочу знать все, что знаешь ты, – сказала она, медленно двигаясь вкруговую, что, она знала, доводит его до безумия. – Мне достаточно знать то, что ты знаешь.
– Нет, – сказал он. – Забудь. Она перестала двигаться.
– Ну, что ж ты! – молил он, дергаясь. – Ну, спрашивай, дьяволица.
– Кто Старейшина? – спросила она, колыхнувшись.
– Оллгуд, – сказал он. – Твой босс.
