– Долго ли может продолжаться суд? – спросил Джек Бахенан.
– Дня три, а может, и пять, – ответил Уилл. – Начнем отбор присяжных утром в понедельник – на это уйдет весь день, а то и больше. Затем еще день – представить обвинение. Следующий день займу я. Свидетелей вроде немного. Для перестраховки не планируйте для меня ничего на дневное время до уик- энда.
– Выгодно, что процесс будут ежедневно транслировать по телевидению.
– Разве это так уж хорошо? – спросил Уилл. – Если Муди будет признан невиновным, это возмутит большинство черных граждан Джорджии, а если он будет осужден, придет в ярость множество белых, и в их глазах я буду выглядеть некомпетентным.
– Не беспокойтесь, – сказал Том, – Китти передаст в печать, что у вас не было выбора в том, что касается защиты этого парня. Главное, каждый вечер в шестичасовых новостях можно будет видеть, как вы выходите из зада суда и обращаетесь к репортерам. Вспомните, что говорил П. Т. Барнум – все хорошо, пока они правильно пишут ваше имя.
– Приму к сведению, – сказала Китти.
– Я бы забеспокоился, если бы это происходило позднее, к концу кампании, – сказал Том. – Но на ее ранней стадии люди только привыкнут узнавать вас в лицо.
– Надеюсь, вы правы, – сказал Уилл, выбирая новую карточку из ящичка. – «Хэрри Мэплс», – прочитал он вслух. – Банкир? Хэрри?
– Так утверждает справочник университета Джорджии, – ответил Джек.
– Сказать по правде, – заметил Уилл, – я не думал, что Хэрри после университета вообще получит какую-либо работу. – Он набрал номер.
– Хэлло.
– Хэрри Мэплс?
– Верно.
– Говорит Уилл Ли...
– Уилл, как поживаете, малый? Я только что видел вас по телевизору. Что могу сделать, чтобы помочь вам?
Уилл прикрыл трубку и взглянул на Блэка.
– Может, все выйдет не так уж плохо... – сказал он.
Когда Уилл положил трубку, он располагал обязательством Мэплса внести тысячу долларов и его обещанием мобилизовать нескольких своих друзей.
Китти включила большой телевизор.
– Через минуту услышим интервью с губернатором, – сказала она.
Мак Дин находился на ступенях Капитолия штата, на том же месте, где недавно стоял Уилл.
– Губернатор, Уилл Ли говорит, что он может лучше, чем вы, представлять Джорджию в сенате. Что скажете по этому поводу?
Дин снисходительно улыбался.
– Что ж, я знавал Уилла еще маленьким мальчиком, – сказал он, – и он всегда был действительно везучим пареньком. – Слегка нахмурившись, губернатор продолжил: – Уилл до сего времени не претендовал на выборные должности, а сейчас, на мой взгляд, он пытается откусить немного больше, чем может разжевать, баллотируясь сразу в сенат Соединенных Штатов. Думаю, Уиллу было бы полезно набраться опыта, поработав для почина в совете местной школы или вроде того. Затем он мог бы попробовать выставить свою кандидатуру в совет попечителей округа, а то и законодательное собрание штата.
– Губернатор, мистер Ли работал у сенатора Бена Kappa в течение восьми лет и утверждает, что Бенджамин Карр поддерживает его в настоящий момент.
Мак Дин вроде бы опечалился.
– Что ж, грустно слышать, – сказал он, подняв брови, – что Уилл Ли навязчиво сравнивает себя с Беном Карром. А по поводу поддержки сенатора... Я достаточно информирован о состоянии здоровья Бена и точно знаю – он просто не может выразить своего мнения. Его речь еще не восстановилась, он парализован. Я, со своей стороны, хотел бы и рассчитываю ввести молодого Ли в политическую жизнь Джорджии. Ему еще многому нужно учиться, и я сделаю все, что могу, чтобы помочь ему в этом смысле.
– Вы же негодяй, – сказал Уилл в телеэкран.
– Лучше вам сразу привыкнуть к такому, – сказал Том Блэк. – Это он только начинает.
Глава 2
– Что ж, Гарри, – сказал Старейшина, – заходите-ка. Гаролд Перкерсон снял у порога плащ.
– Мерзкая ночь, – сказал Старейшина, взяв из рук Перкерсона плащ и вешая его в. шкаф.
Перкерсон проследовал за хозяином по мраморному полу в библиотеку. В камине потрескивали дрова. Старейшина раскрыл дверцу книжного шкафа – там помещался мини-бар, сквозь стекло виднелись бутылки. Старейшина плеснул в два стакана бурбон и бросил кубики льда.
– Садитесь же, парень, – сказал Старейшина, указывая на кожаное кресло у камина, и сам сел напротив.
Старейшина был спокоен и гостеприимен, будто принимал некоего почетного гостя, а не беглеца, промокшего под дождем.
– Я... Я сожалею, что вынужден был позвонить вам, – сказал Перкерсон, благоговея.
