Уилл глубоко вздохнул.
– Я не обязан отвечать на такой вопрос ни вам, ни кому-либо. Том тоже сделал паузу.
– Не обязаны, да, но тем не менее, я хотел бы прямого ответа.
– Ол-райт, я не являюсь и никогда не был гомосексуалом. Достаточно этого для вас?
– Было бы достаточно десять секунд назад, – сказал Том.
– Что это значит, Том? – спросил Уилл, начиная сердиться.
– Достойный ответ на такой вопрос или на любой вроде него заключается в быстром и безусловном НЕТ! – Он опять помолчал. – А вы колебались.
– Это из вопросов, которые не заслуживают ответа, Том. Но вы руководите моей кампанией, и имеете право знать все. Я никогда больше не буду отвечать на такие вопросы – ни вам, ни представителям печати, ни кому-либо другому. Ясно это?
– Ол-райт, Уилл. Я верю вам; хочу, чтобы вы знали это. Вы, конечно, правы. Это не цивилизованный вопрос, но добиваться места в сенате – тоже не всегда цивилизованное дело... Заметьте, она ведь не назвала вас педиком, – сказал Том, уже подразнивая. – Она оставила возможность другой альтернативы; мол, он, может быть, импотент. При таком обороте мы не получим голосов даже гомосексуалов.
Уилл разразился смехом.
– Ол-райт, предоставьте мне устроить дело, – сказал Том. – Я попрошу завтра утром о встрече с издателем газеты, вполне доверительной встрече, и чтобы он одернул редакторшу своего воскресного, журнала. Сомневаюсь, что он прочитал статью. Думаю, она ему не понравится.
– А не следует ли опубликовать какое-то заявление? – спросил Уилл.
– Это крайнее средство, – ответил Том. – И последствия, как говорится, непредсказуемы. Взрыв гарантирован, а что дальше? Я просчитаю все варианты, а пока – не возражаете, если я скажу всем, кого это интересует, что вы не гомосексуал, ну как?
– Чувствуйте себя свободным.
– Послушайте, как я понял, у вас нет подружки, которая могла бы попозировать с вами во время кампании и подержать вашу руку при публичных выступлениях?
– Нет.
– А у меня есть подружка, которая могла бы этим заняться. Она вам понравится.
– Том, замолчите.
– Ол-райт. Неудачная идея. Отложите-ка к черту журнал и почитайте что-либо еще. Мы поговорим завтра.
Уилл не мог успокоиться. Вот ведьма; она предлагала себя ему, как на тарелочке. Но ведь Том, войдя в этот самый момент, не дал ему и ответить Энн Хикс, как требовалось.
Уилл вымыл посуду, собрался выйти из дома – и снова звонок. – Уилл Ли?
– У телефона.
– Говорит Билл Мот из «Ассошиэйтед пресс». Полагаю, вы слышали о Джеке, Бахенане; я хотел бы, чтобы вы прокомментировали это.
– Конечно, я знаю об этом, – сказал Уилл, несколько встревожившись. – Я и нашел его, кстати. Посмотрите сообщения собственного агентства.
– Я полагаю, вы еще не слышали другого, – сказал Мот. – В утреннем выпуске «Вашингтон таймс» помещена заметка о том, что Джек Бахенан был арестован в 1982 году в вашингтонском клубе гомосексуалов за то, что делал определенные предложения, заместителю полицейского. Можете прокомментировать?
– Я в это не верю! – рыкнул Уилл.
– Газета опубликовала копию доклада об аресте с приложенной фотографией. А Джек Бахенан проходил проверку по безопасности?
– Конечно, – медленно произнес Уилл. – Все старшие сотрудники аппарата проходят ее, поскольку сенатор Карр председатель Комитета по разведке.
– Можете ли объяснить, почему это не выяснилось при расследовании его прошлого ФБР и проверке его благонадежности?
– Нет, не могу. Как я сказал, это для меня ново, и я уверен, что ни сенатор Карр, ни кто-либо другой в офисе не знали об этом.
– Что ж, думаю, что ФБР опростоволосилось.
– Но я не могу поверить, – сказал Уилл. – Чем закончилось то дело? Говорится об этом в заметке?
– Он признал себя виновным, и, учитывая, что замечен впервые, осужден на тридцать дней ареста, притом приговор был отложен. Думаю, хорошо еще, что его не застрелил кто-нибудь прямо в зале суда.
– И все же никак не могу поверить, – сказал Уилл.
– Мистер Ли, не замечали ли вы признаков того, что Джек Бахенан мог быть гомосексуалистом?
– Совершенно никаких. К счастью, он был... он был женат и имел двух детей.
– Не думаете ли вы, что его склонность к гомосексуализму могла быть причиной домашних затруднений, о которых он вам говорил, когда появился у вас в ту самую ночь?
