Колчак выхватил пистолет.
— Гельдер! — закричал он. — Сейчас же отдайте приказ, или я расстреляю вас на месте.
Помощник застыл ошарашенно. Ни у него, ни у капитана не было личного оружия.
Гельдер вновь глянул на приближающуюся моторку, она была уже много ближе. Он уже мог различить, что там на борту один человек, похоже, старик. А ведь эта его штука, подумал он, идет со скоростью от сорока до пятидесяти узлов. Он обернулся к замполиту.
— Колчак, если я отправлю этот сигнал, сразу же вслед за этим недалеко отсюда сдетонирует ядерная бомба.
— Что?
— Уж поверьте. Я сам ее там размещал. И если она рванет, то, вероятно, снесет не только Стокгольм, но и вас тоже. Неужели вы не понимаете, что нас вместе с субмариной унесет к чертовой матери?
— Я понимаю приказы! — завопил Колчак. — Прикажите радисту, или я убью вас и сделаю все сам.
Гельдер посмотрел на изумленного помощника, стоящего с белым флагом.
— Поднимайте его, — сказал он.
Колчак поднял пистолет и выстрелил Гельдеру в голову.
Рул из вертолета посмотрела вниз и увидела моторку, идущую на скорости с востока к месту нахождения подлодки.
— Министр, посмотрите сюда, — сказала она, показывая.
Министр, Ли и пилот вытянули шеи. Моторка, летящая по воде параллельно сидящей на мели субмарине, сделала поворот на девяносто градусов, и теперь шла прямо на подлодку. Шведское патрульное судно с запозданием бросилось в погоню. Люди на других судах замахали руками, показывая, и офицеры и экипаж эсминца бросились к ограждениям, перевешиваясь через них, чтобы видеть.
— Господи Иисусе, — сказал министр, — он собирается таранить подлодку.
Оскарссон на полном газу вышел из поворота и зажал оба рычага на максимальной мощности. Два здоровенных подвесных мотора взвыли, получив полную нагрузку. Оскарссон уже наметил цель — как раз между боевой рубкой и палубным орудием, затем набросил петлю амортизационного шнура на рукоять руля. Схватив заряженное ружье с сиденья рядом с собой, он поставил ногу на борт. Лодка, набирая скорость и устойчиво держась на волнах, мчалась прямо и точно. Оскарссон зацепился для прочности ногой за сиденье, уложил стволы ружья на искалеченную руку, придерживая его большим пальцем, и аккуратно прицелился. До подлодки было семьдесят ярдов, затем пятьдесят, тридцать. Оскарссон следил через мушку за изменением угла прицела, когда в его мозгу зазвенел крошечный колокольчик.
— Сейчас, Эббе, сейчас, — сказал он внуку, а затем нажал на оба курка.
Гельдер покачнулся, а затем отвернулся от Колчака и посмотрел на моторку, летящую прямо на подлодку. Пока он поворачивался, пуля ожгла ему затылок и сбила фуражку. Теперь даже взбешенный Колчак повернулся, чтобы посмотреть на приближающуюся лодку. Он подскочил к стоящему у ограждения Гельдеру.
Казалось, что на них с неимоверной скоростью несется сама смерть. Расчет палубного орудия, как один человек, бросились кто вперед, кто за борт, спасаясь от атаки этого белого снаряда. Гельдер за микросекунду до выстрела заметил ружье. Казалось, что выстрел совпал с ударом лодки о палубу субмарины.
Рул вместе с остальными, широко раскрыв рот, увидела, как приподнятый нос моторки ударил в низко сидящую покатую палубу подлодки. Моторка взлетела под крутым углом и перелетела через палубу подобно прыгающему воднолыжнику. Она упала в воду примерно в тридцати ярдах с другой стороны подлодки, приземлившись сначала кормой, а затем плюхнувшись и всем днищем, подняв во все стороны стены воды. Она помчалась в сторону острова и секунду спустя, пролетев по мелководью у берега, развернулась боком и успокоилась, уткнувшись в песок. Рул решила, что видела на дне лодки лежащего человека.
— Пилот, — сказал министр, — приземляйтесь на берег.
Гельдер подумал, что на несколько секунд отключился. Когда он пришел в себя, то лежал у основания боевой рубки. Над ним склонялся помощник.
— Капитан! Капитан, вы слышите меня? — говорил помощник.
Гельдер приподнялся, опираясь на локоть, но тут же рухнул от боли в челюсти.
— Пара дробин попала вам в шею, — сказал помощник, — а две или три, самое большое, в лицо. Я думаю, что это не страшно.
Гельдер подумал, что, судя по боли, все-таки что-то серьезное; кажется, он сломал челюсть. Во всяком случае, Колчаку повезло меньше. Весь удар выстрела угодил ему в лицо, и боевая рубка была заляпана пятнами мозгового вещества и волос и красными звездами сгустков крови.
Гельдер с помощью помощника с трудом встал на ноги и навалился на ограждение рубки. Он посмотрел в сторону берега, где приземлялся вертолет, и люди сбегались к большой моторке, вылетевшей теперь на сушу. Налетел легкий бриз и взъерошил его волосы.
— Я не знаю, кто этот дуралей, — сказал он помощнику, — но я надеюсь, что это единственный выстрел в этой нелепой войне. Поднимите этот чертов белый флаг и поторопитесь!
Глава 57
Трина Рагулина, ошеломленная, как и другие, наблюдала, как большая белая моторка перелетела через субмарину. Шведская телекамера сменила ракурс показа на более близкий к боевой рубке подлодки. Она увидела, как Гельдер, с лицом, по которому текла кровь, с трудом поднимался на ноги, выкрикивая слова приказа другому офицеру. А минуту спустя над подлодкой появился белый флаг.
Майоров вновь вскочил на ноги.
— Проклятье, Джоунс, я же приказал вам передать этот сигнал!
— И он был передан, сэр, — отозвался Джоунс, — а прием его подтвержден электроникой. Но буй не вышел на связь со спутником.
— Подлодка не передала гидросигнал! — сказал Майоров, ударяя кулаком по столу. — Свяжитесь с ними по радио и можете сделать это через открытый эфир, если необходимо!
— Но, сэр, — сказал Джоунс. — Ведь они по вашему же приказу не имеют права пользоваться радиостанцией. И они нас не услышат. Их радиостанция просто выключена.
— Чертов Гельдер! — заорал Майоров, вновь стуча по столу. — Будь проклят! Я хочу, чтобы его расстреляли! Свяжитесь с Группой Один в Стокгольме. Я хочу, чтобы они нашли его и убили, пока он не заговорил! Какая прелесть, он отказался выполнить самый особый мой приказ! Он не дал сигнал бомбе!
— Бомбе, сэр? — спросил ошеломленный Джоунс.
— Свяжитесь с Группой Один! — заорал Майоров.
— Но мы не можем, сэр; они уже следуют плану непредвиденных обстоятельств, тому условию, при котором в Швеции объявлена тревога. Они уже рассредоточились.
— Я хочу, чтобы Гельдера вернули! Свяжитесь со стокгольмским центром, пусть они отрядят на это своих людей.
— Но у нас нет такой возможности — напрямую связываться со стокгольмским центром, полковник, — ответил Джоунс. — Любой контакт с посольством возможен только через московский центр.
В первый раз за все время, что Рагулина знала Майорова, тот потерял самообладание. Она перевела взгляд обратно на экран. Советскую субмарину облепили шведские моряки, и она увидела, как от боевой рубки спускают на руках носилки. Она видела лицо Гельдера, все еще в крови, и как того поддерживает другой русский офицер. Все, теперь Ян в руках шведов. И они уже никогда его не отпустят, тем более после такого случая.
Зазвонил белый телефон. Майоров стоял, очевидно, пытаясь успокоиться, в то время как телефон звонил и звонил. Все в зале замерли, не сводя глаз с полковника.
Наконец он погрузился в кресло и снял трубку.
— Майоров слушает. — Нет, товарищ председатель, мы получили подтверждение, что тревога в Швеции — не мистификация. Я уже отдал приказ приостановить осуществление плана вторжения. Нет, товарищ председатель, шведы не захватили ни одного человека... да, за исключением экипажа субмарины. Ну разумеется, у них не было другого выхода, только сдаться. Я требую, чтобы министерство иностранных дел
