более суровые испытания и всегда будет оставаться на высоте.
5 июля после полудня эскадра Сюффрена появилась в поле зрения англичан, стоявших на якоре в Куддалуре. Через час внезапно налетевший шквал снес грот и крюйс– стеньги одного из французских кораблей. Адмирал Хьюджес снялся с якоря, и обе эскадры всю ночь маневрировали. На следующий день ветер благоприятствовал англичанам, соперники шли линиями баталии, лежа на правом галсе курсом на юго-юго-восток при юго-западном ветре. Вышедший из строя французский корабль, проявив ночью непростительное бездействие, не смог исправить свои повреждения. Таким образом, численность кораблей, готовых участвовать в бою, сравнялась – по 11 с каждой стороны. В 11 утра англичане спустились все вместе и завязали бой с неприятелем корабль на корабль. Но, как это бывает в таких условиях, арьергардные корабли не подошли к неприятелю так близко, как корабли, идущие впереди (план 16, позиция 1[172]). Капитан Шевалье скрупулезно подмечает, что их неудача была справедливой компенсацией за неудачу французского арьергарда 12 апреля. Он забывает, однако, отметить в этой связи, что французский авангард, как в том сражении, так и в битве 3 сентября, проявил себя не лучше, чем арьергард. У внимательного читателя вряд ли остаются сомнения в том, что большинство французских капитанов уступали как моряки своим соперникам. В ходе этой фазы боя четвертый корабль французского строя Brilliant (а) потерял грот-мачту, вышел из линии (а') и постепенно отошел назад под ветер (а'').
В час пополудни, когда бой достиг кульминации, ветер внезапно сменился на юго-западный, задув в левый борт носовой части кораблей (позиция 2). Четыре английских корабля Burford, Sultan (в), Worcester и Eagle, заметив крепнущий бриз, сохранили дистанцию, держась левым бортом к французской линии. Другие корабли были застигнуты врасплох и свалились под ветер правым бортом. С другой стороны, французские корабли, за исключением Brilliant (а) и Severe (б), уклонились под ветер влево в направлении англичан. Поэтому вследствие перемены ветра основные силы двух эскадр разъединились, но четыре английских корабля сблизились с двумя французскими. Первоначальный строй распался. Brilliant, оставшийся далеко позади, попал под огонь двух кораблей английского арьергарда. Worcester и Eagle держались вблизи французов. Сюффрен лично пришел на помощь Brilliant (позиция 3, а) и отогнал англичан, которым также угрожали два других подходивших французских корабля, сделавших во исполнение сигнала поворот через фордевинд и направившихся в западном направлении. Пока происходила эта местная стычка, другой французский корабль, попавший в опасное положение, Severe (б), был атакован английским Sultan (в) и, если верить французскому капитану, господину де Силлару, двумя другими английскими кораблями. Судя по месту этого корабля в линии, вероятно, что его атаковал также Burford. Как бы то ни было, Severe спустил свой флаг, но, когда Sultan поворачивал через фордевинд, чтобы отойти от французского корабля, тот обстрелял английский корабль продольным огнем. Приказ сдаться, отданный французским капитаном и исполненный формальным, устоявшимся, символическим актом подчинения, был проигнорирован его подчиненными, которые открыли огонь по неприятелю при спущенном флаге. В результате поведение французского корабля свелось к использованию бесчестных приемов так называемой «военной хитрости». Но было бы несправедливо утверждать, что он действовал преднамеренно. Позиции других английских кораблей были таковы, что Sultan не мог сохранить свой трофей. Подошли другие французские корабли, и, видимо, его (Severe) отбили. Негодование подчиненных слабостью своего капитана было, следовательно, оправданным. Их отказ подчиниться приказу можно простить людям, неожиданно столкнувшимся с вопросом сохранения чести в пылу сражения и под влиянием укоров совести. Тем не менее честнее было бы, видимо, чтобы освобождение корабля не зависело от поступка его командира или, по крайней мере, чтобы противник, пощадивший корабль, не пострадал. Капитан, отстраненный от командования и отправленный Сюффреном на родину, уволенный со службы королем, вконец скомпрометировал себя попыткой оправдаться: «Когда капитан де Силлар увидел, что французская эскадра подалась назад (так как все корабли, кроме Brilliant, легли на другой галс), он посчитал дальнейшее сопротивление бесполезным и приказал спустить флаг. Атаковавшие его корабли немедленно прекратили огонь, и тот из них, что находился по правому борту, стал удаляться. В этот момент Severe спустился вправо и его паруса наполнились. Тогда капитан де Силлар приказал возобновить огонь из орудий нижней батареи, единственных, при которых еще оставались расчеты. Затем он присоединился к своей эскадре»[173].
Это сражение было единственным из пяти других сражений с эскадрой Сюффрена у побережья Индии, в котором английский адмирал представлял наступающую сторону. В нем нет никаких признаков теории тактических комбинаций. С другой стороны, Хьюджес постоянно демонстрирует способности, сообразительность и предусмотрительность искусного моряка, а также несомненную отвагу. Он действительно был великолепным представителем средних чинов английского морского офицерства середины ХVШ века. И если нельзя не порицать его общую неосведомленность в наиболее важной части его профессии, то все-таки полезно заметить, насколько совершенное знание других ее деталей и твердая решимость не уступать противнику восполняли этот очевидный недостаток. Как римские легионы исправляли ошибки своих военачальников, так английские капитаны и моряки часто спасали то, что утрачивалось из-за ошибок их адмиралов, – ошибок, которых ни капитан, ни моряки не признавали, ни, возможно, даже не допускали. Нигде эти прекрасные качества не проявлялись так отчетливо, как в сражениях с эскадрой Сюффрена, потому что нигде они не были так востребованы. В анналах морской истории невозможно найти более яркие примеры отчаянного и вместе с тем эффективного сопротивления превосходящим силам, чем в битве Monmouth 12 апреля или Exeter 17 февраля. Случай с последним кораблем стоит того, чтобы рассказать о нем. «В конце боя, когда Exeter был почти полностью разрушен, старший офицер подошел к коммодору Кингу справиться о том, как ему следует поступить с кораблем, так как его атакуют два корабля противника. Коммодор дал краткий ответ: «Делать ничего не надо, надо сражаться, пока корабль не потонет»[174]. Корабль был спасен.
Сюффрен к этому времени, наоборот, был раздражен сверх меры проступками своих капитанов. Силлар был отослан на родину, но, кроме него, были отстранены от комадования два других офицера (оба со связями во влиятельных кругах) и один родственник самого Сюффрена. Какой бы правильной ни была эта мера, немногие, помимо Сюффрена, решились бы на нее. Ведь, насколько известно, он носил тогда всего лишь звание капитана, но даже адмиралам не позволяли так поступать с подчиненными офицерами. «Возможно, вы сердитесь, монсеньор, – писал Сюффрен, – что я не прибег к таким суровым мерам раньше, но прошу вас помнить, что устав не позволяет этого даже офицеру в адмиральском звании, которого я не имею».
Выдающаяся энергия и военные способности Сюффрена начинают заметно влиять на исход его противоборства с Хьюджесом сразу же после боя 6 июля. Борьба была ожесточенной, но военные качества француза начинали сказываться так, как и должны были сказаться. Потери двух эскадр в людях в ходе последнего боя составляли 1:3 в пользу англичан. С другой стороны, англичане явно потеряли больше в парусах и рангоуте – в движительной силе. Вечером обе эскадры бросили якоря, англичане – в Негапатаме, французы – у Куддалура под ветром. 18 июля Сюффрен снова был готов выйти в море. Между тем Хьюджес в тот же день только что решил отправиться в Мадрас для завершения исправления повреждений своих кораблей. Сюффрен задержался несколько дольше из-за официального визита к Хайдару Али, продиктованного политической необходимостью, после которого отправился в Батикалоа. Он прибыл туда 9 августа, ожидая подкреплений и поставок припасов из Франции. 21 августа они были доставлены, и через два дня Сюффрен отбыл, теперь с 14 линейными кораблями, в Тринкомали, бросив якорь у порта 25 августа. Следующей ночью на побережье были высажены войска и артиллерия, начался штурм города. 30 и 31 августа сдались два форта, составлявшие основу его обороны. Чрезвычайно важный порт перешел в распоряжение французов. В уверенности, что Хьюджес не замедлит вскоре появиться, Сюффрен охотно согласился отдать все военные почести побежденным, как того требовал губернатор острова, удовольствовавшись существенным приобретением. Через два дня, вечером 2 сентября, французские сторожевые фрегаты обнаружили приближение английской эскадры.
В течение шести недель, когда Сюффрен был столь активен и предприимчив, эскадра английского адмирала преспокойно стояла на якоре, производя исправления повреждений и запасаясь припасами. Точной информации, позволяющей судить о том, насколько эта задержка была неизбежной, нет. Но, принимая во внимание хорошо известные свойства английских моряков такого возраста, едва ли можно сомневаться, что, если бы Хьюджес обладал неуемной энергией своего великого соперника, он смог бы
