Роль морских сил в мировой истории

Пруссия в том виде, какой мы ее знаем сегодня, еще не существовала. Основы будущего королевства закладывались Бранденбургом, сильным малым государством (курфюршеством), которое пока не могло действовать самостоятельно, но тщательно старалось показать, что не приемлет зависимого положения. Польское королевство еще существовало как наиболее раздражающий и важный фактор европейской политики из-за слабости и нестабильности ее государственного строя, который заставлял любое другое государство тревожиться, как бы некий непредвиденный поворот событий там не оказался выгодным сопернику. Традиционная политика Франции заключалась в сохранении стабильной и сильной Польши. Россия пока еще не поднялась во весь рост, входя (но еще не войдя – до победы в Северной войне 1700– 1721 годов) в круг великих европейских держав. Россия и другие страны Балтики были естественными соперниками в борьбе за преобладание в море, где другие государства, и прежде всего морские державы, имели конкретные интересы и откуда они черпали главным образом разного рода материалы для оснащения флота. Швеция и Дания постоянно враждовали в то время и выступали основными сторонами большинства возникавших там конфликтов. В течение многих лет в прошлом и в ходе первых войн Людовика XIV Швеция состояла большей частью в союзе с Францией. Таковы были ее пристрастия (точнее, государственные интересы, диктующиеся объективной реальностью. – Ред.).

Общая ситуация в Европе в том виде, в каком она была охарактеризована, складывалась потому, что основная «пружина», приводившая в движение колеса механизма тогдашней истории, находилась в руках Людовика XIV. Относительная слабость ближайших соседей, значительные ресурсы королевства, ждущие своего использования, целеустремленность, вытекавшая из абсолютистского характера власти, собственный прагматизм и неуемная энергия короля, которому помогал в первой половине его правления кабинет министров исключительных способностей, действовали во взаимосвязи. Все объединилось, чтобы поставить страны Европы, в той или иной степени, в зависимость от политики французского короля и заставить их учитывать, если не следовать, его руководство. Целью короля было величие Франции. Перед ним стоял выбор достижения этого двумя путями – действиями на суше или на море. Проблема состояла не в том, что один путь целиком исключал другой, но в том, что Франция, при всем своем могуществе, не располагала возможностями двигаться обоими путями.

Людовик XIV выбрал курс на территориальные приобретения. Он женился на старшей дочери короля Филиппа IV, тогда правившего в Испании. И хотя по условию брачного договора она отказывалась от всех претензий на наследство отца, не составляло труда найти повод пренебречь этим условием. Нашли юридические основания исключить его хотя бы в отношении определенной территории Испанских Нидерландов и Франш-Конте. Французы вступили в переговоры с испанским двором с целью аннулирования этого условия вообще. Вопрос представлял тем большее значение, что хилость мужского наследника трона делала очевидным окончание на нем австрийской ветви испанских королей. Желание посадить на испанский трон французского принца (либо себя самого), таким образом объединив две короны и обеспечив власть династии Бурбонов по обе стороны от Пиренеев, явилось ошибкой. Это привело Людовика XIV в ходе оставшегося срока правления к уничтожению морской силы Франции, а также к обнищанию и унижению его народа (кроме того, к большим потерям наиболее ценных и перспективных колоний. – Ред.). Людовик так и не понял, что ему следовало принимать в расчет и остальную Европу. Овладение испанским троном пришлось отложить до того, как он освободится. Но французский король был готов к немедленным действиям по приобретению испанских владений к востоку от Франции.

Чтобы действовать более эффективно, король лишил Испанию всех возможных союзников. При этом он прибег к искусным дипломатическим интригам, изучение которых дает поучительные примеры осуществления стратегии в царстве политики. Но он допустил две серьезные ошибки во вред морской мощи Франции. Еще двадцать лет назад Португалия принадлежала испанской короне, и претензии на эту страну не были сняты. Людовик посчитал, что возвращение Португалии чересчур усилило бы Испанию, затруднив реализацию его целей. Среди других средств противодействия этому он способствовал браку Карла II и инфанты Португальской, вследствие чего к Англии фактически отошли Португалия (надолго ставшая английской союзницей и протеже. – Ред.), Бомбей в Индии и, в Гибралтарском проливе, Танжер, считавшийся великолепным портом. Здесь мы наблюдаем французского короля, который в жажде территориальных приобретений фактически сдает Англии Средиземноморье и добивается ее союза с Португалией. Любопытнее всего последнее обстоятельство. Ведь Людовик предвидел крах испанской династии и должен был, скорее, желать союза королевств Пиренейского полуострова. Фактически Португалия стала зависимой территорией и форпостом Англии, пользуясь которым она свободно осуществляла высадку своих войск на полуострове до конца периода Наполеоновских войн. И в самом деле, Португалия, как независимое от Испании королевство, была слишком слабой, чтобы не попасть под контроль державы, господствующей в морях и имеющей легкий доступ к португальскому побережью. Людовик не прекращал поддерживать Португалию в ее конфликте с Испанией и способствовал ее независимости. Он также противодействовал голландцам и вынудил их оставить Бразилию, которую те отняли у португальцев (в 1624—1630-м и последующие годы).

С другой стороны, Людовик добился от Карла II уступки Дюнкерка в Ла-Манше, прежде захваченного Кромвелем. Передача этого города-порта стоила денег и была неоправданна с точки зрения морской стратегии. Для англичан Дюнкерк был плацдармом на французской территории. У французов он превратился в прибежище каперов, бедствие для английской торговли в Ла-Манше и Северном море. По мере убывания французской морской силы Англия рядом соглашений добилась демонтажа портовых сооружений Дюнкерка, который, между прочим, стал прибежищем знаменитого Жана Бара и других известных французских каперов.

Между тем знаменитейший и умнейший из министров Людовика Кольбер старательно выстраивал систему управления, которая посредством увеличения и упрочения благосостояния государства должна была создать большую гарантию величия и процветания страны, чем самые впечатляющие предприятия короля. Относительно деталей, касающихся внутреннего развития королевства, заметим лишь мимоходом, что Кольбер уделял значительное внимание сельскохозяйственному производству и мануфактурам. В морской же сфере быстро начала проводиться искусная политика наступления на торговые и морские интересы голландцев и англичан, политика, которая мгновенно встретила противодействие. Были созданы крупные торговые компании, развернувшие свою деятельность на Балтике, в Леванте, Ост-Индии и Вест-Индии. Таможенные правила были скорректированы таким образом, чтобы поощрить французских производителей и дать возможность французским товарам накапливаться на складах больших портов. Посредством этого надеялись, что Франция заменит Голландию в качестве большого склада Европы. Географическое положение Франции весьма благоприятствовало такой функции. В то же время сочетанием таких мер, как обложение пошлинами грузового тоннажа иностранных кораблей, выдача премий за строительство отечественных кораблей и издание тщательно продуманных суровых указов, обеспечивающих монополию перевозок французскими судами торговых грузов в колонии и обратно, поощрялся рост торгового флота Франции. Англия ответила на эти меры немедленно. Голландия, для которой французские меры представляли более серьезную угрозу из-за большого удельного веса ее торговых перевозок и ограниченности ее национальных ресурсов, ограничилась на время одними демаршами. Через три года она тоже приняла ответные меры. Кольбер, опираясь на большое превосходство Франции, как реального (и еще больше потенциального) производителя товаров, старался не уклоняться от избранного пути, который наряду с созданием большого торгового флота заложил бы широкую основу для усиления военного флота, развивавшегося еще более стремительно благодаря вмешательству государства. Благосостояние страны росло быстро. Через двенадцать лет все процветало и богатело в государстве, которое находилось в жесточайшем кризисе, когда Кольбер занялся финансами и строительством флота.

«При нем, – пишет французский историк, – Франция росла в мирное время так, как во время войны… Искусное ведение им войны тарифов и премий имело тенденцию ввести в разумные пределы чрезмерный рост торговой и морской мощи, который Голландия поддерживала за счет других стран. Эта тенденция состояла также в том, чтобы сдержать Англию, жаждущую отобрать у Голландии ее превосходство и использовать его в Европе самым опасным образом. Франция, видимо, была заинтересована в мирном развитии Европы и Америки. Мистический голос, голос прошлого и будущего одновременно, звал ее вести войны на других берегах»[19].

Этот призыв был выражен устами Лейбница, одного из величайших умов мира. Он сказал Людовику XIV,