— Надеюсь, неохотно, товарищ Джервис. Столь же неохотно, как я вынужден был намекнуть, что должен лишиться вашего общества. Могу ли я заглянуть на огонек в вашу резиденцию?
— Ага, — тепло отозвался мистер Джервис.
— Превосходно. Так до скорого свидания. И сотня благодарностей за ваше неоценимое сотрудничество.
— Да ладно там, — сказал мистер Джервис.
— А теперь, товарищ Паркер, — сказал Псмит, когда дверь закрылась, — излейте вашу душу. Чем могу вам служить?
— Вы вроде бы поладили с Бэтом Джервисом, — заметил мистер Паркер.
— Вы не ошиблись, товарищ Паркер. Я для него косоглазый котенок. Но ваше дело?
Мистер Паркер помолчал.
— Вот что, — сказал он наконец, — может, вы возьметесь за ум. Какой смысл тянуть эту дурацкую игру. Почему не бросить ее, пока вы не допрыгались?
Псмит задумчиво разгладил жилет.
— Возможно, я ошибаюсь, товарищ Паркер, — сказал он, — но мне кажется, что мои шансы допрыгаться совсем не так велики, как представляется вам, насколько я могу судить. Опасность допрыгаться, по-моему, угрожает джентльмену, чья фамилия запечатлена на листке, находящемся в моем владении.
— А где он? — быстро осведомился мистер Паркер. Псмит благожелательно ему улыбнулся.
— Если вы извините этот возглас, товарищ Паркер, то — эгей! — сказал он. — Иными словами, эти сведения я предпочту оставить при себе.
Мистер Паркер пожал плечами.
— Вам виднее, — сказал он. Псмит кивнул:
— Вы абсолютно правы, товарищ Паркер. Мне виднее. Теперь, когда «Уютные минутки» числят среди своих сторонников нашего взаимного друга товарища Джервиса, не сели ли вы в резиновую обувь? Пожалуй, что и так. Пожалуй, что и так.
В дверь постучали, и вошел мальчишка с запиской в руке.
— Один парень велел передать типчику по фамилии Смит, — объяснил он.
— Эту фамилию носит очень много типчиков, мой милый, одним из каковых являюсь я. Возможно, это послание предназначено мне.
Он развернул записку. Она была помечена ист-сайдским адресом и гласила:
«Дорогой Смит. Приезжайте побыстрее и захватите денег. Объясню при встрече».
Подписана она была «Б. В.».
Значит, Билли Виндзор выполнил свое намерение. Он бежал.
В первый момент Псмит почувствовал только сожаление — настолько это было напрасно. В настоящий момент Билли не мог внести в кампанию никакого нового вклада. Все, что осталось доделать, можно было доделать без него. А побег из тюрьмы был серьезным преступлением, и последствия представлялись непредсказуемыми. Впервые с момента своего появления в «Уютных минутках» Псмит был по-настоящему встревожен. Он обернулся к мистеру Паркеру.
— Товарищ Паркер, — сказал он, — с сожалением должен сказать, что редакция на сегодня закрывается. Если бы не это, я был бы счастлив поболтать с вами. Но при таких обстоятельствах…
— Очень хорошо, — сказал Паркер. — Так вы намерены продолжать?
— И в дождь, и в снег, товарищ Паркер.
Они вышли на улицу. Занятый своими мыслями, Псмит почти не замечал Паркера. Дальше по улице у тротуара стояло такси. Псмит махнул шоферу. Мистер Паркер остановился рядом с ним, и Псмиту пришло в голову, что этому последнему совершенно незачем знать адрес, указанный в записке Билли Виндзора.
— Развернитесь и поезжайте прямо по улице, — сказал он шоферу, сел в машину и уже хотел захлопнуть дверцу, как она вырвалась из его пальцев, и мистер Паркер водворился на противоположное сиденье. Тотчас такси, не разворачиваясь, помчалось по улице, а к жилету Псмита прижалось твердое дуло револьвера.
— Вот так, — сказал мистер Паркер.
26. Друг в беде
— Очень точно подмечено, — задумчиво произнес Псмит.
— Вы думаете? — спросил мистер Паркер.
— Убежден.
— Отлично. Но не шевелитесь. Руку положите назад туда, где она была.
— Вы успеваете подумать обо всем, товарищ Паркер. Он опустил руку на сиденье и некоторое время хранил молчание. Такси теперь катило по Пятой авеню. Слева вырисовывался белый силуэт отеля «Плаза».
— Вы когда-нибудь останавливались в «Плазе», товарищ Паркер?
— Нет, — буркнул мистер Паркер.
— Не кусайте меня, товарищ Паркер. Откуда такая резкость при столь радостных обстоятельствах? В «Плазе» останавливались люди лучше нас с вами. А вот и парк! Как свежи листья, товарищ Паркер, как зелена трава! Бросьте свой взор вон на тот чарующий пригорок!
Он поднял руку, указывая. И тотчас револьвер вновь уперся в его жилет, нарушая безобразной складкой его безупречность.
— Я же сказал, чтобы вы держали руку на сиденье!
— Сказали, товарищ Паркер, сказали. Вина, — великодушно признал Псмит, — целиком моя. Моя забывчивость объясняется любовью к природе. Больше это не повторится.
— Смотрите! — зловеще произнес мистер Паркер. — Если повторится, я вас продырявлю. Псмит поднял брови.
— Вот тут, товарищ Паркер, — сказал он, — вы совершаете ошибку. Вы не более способны застрелить меня в центре великого города, чем, я надеюсь, надеть с фраком галстук на резинке. Ваша шкура, какой бы скверной ни была она на взгляд скорняка, вам, без сомнения, очень дорога, и вы не тот, за кого я вас принимаю, если вы рискнете ею только ради удовольствия пульнуть в меня из револьвера. Крик катится по криминальным кругам Нью-Йорка: «Товарищ Паркер не такой дурак, каким кажется». Задумайтесь над тем, что произойдет. Выстрел прогремит, и тотчас полицейские на велосипедах помчатся за этим такси с целеустремленностью борзых, старающихся выиграть кубок Ватерлоо. Вас окружат и остановят. Ха! Что это?! Псмит, любимец простых людей, плавает в собственной крови? Смерть убийце! Боюсь, товарищ Паркер, вас ничто не спасет от ярости толпы. Я словно вижу, как они задумчиво ощипывают вас по кусочкам. «Любит!» Прочь отлетела рука. «Не любит!» — нога пополняет скорбную кучку членов на земле. Вот как это будет. А что останется вам? Только, как я уже сказал, мимолетное удовольствие пульнуть в меня. И выстрел этот даже не позволит вам щегольнуть меткостью. Кто угодно попадет в человека с расстояния в полтора дюйма. Боюсь, вы не продумали этот вопрос с достаточным тщанием, товарищ Паркер. Вы сказали себе: «Счастливая мысль! Я похищу Псмита!» И все ваши друзья сказали: «Паркер очень мозговитый человек!» И вот сейчас, хотя я, бесспорно, не могу вылезти наружу, вы тихо стенаете: «Что, что мне делать с ним теперь, когда я его заполучил?»
— Вы так думаете, а?
— Не думаю, а убежден. Ваше лицо искажено мучительными размышлениями. Пусть это послужит вам уроком, товарищ Паркер! Никогда ничего не предпринимайте, не представляя, каким будет конец.
— Ну, конец я себе представляю ясно.
— В этом вы счастливее меня, товарищ Паркер. Мне же кажется, что нам остается только кататься по Нью-Йорку, пока вы не почувствуете, что мое общество вам приелось.
— Думаете, вы такой умный, а?
— В этом городе не наберется много голов светлее, товарищ Паркер. Но почему вдруг такая дань уважения?
— Все, значит, сообразили и разочли, э?
— Возможно, в моих рассуждениях есть ошибка, но, признаюсь, в этот момент я ее не нахожу. А вы отыскали?
