— Я сказал, что, по всем сведениям, ваша сельская обитель может похвастать шикарной продукцией садов и огородов.
— О, да! О, весьма! — сказал его сиятельство озадаченно. Он обозрел Псмита через пространство между сиденьями с той любознательностью, какой удостоил бы новый неизвестный ему декоративный кустарник. — Поразительно! — пробормотал он. — Надеюсь, мой дорогой, вы не сочтете за личность, но просто невозможно поверить, что вы поэт. Вид у вас совсем не поэта, и говорите вы, право же, совсем не как поэт.
— А как положено говорить поэту?
— Ну-у… — Лорд Эмсуорт задумался. — Вот мисс Пиви… Впрочем, вы ведь не знакомы с мисс Пиви… Мисс Пиви поэтесса, и как-то утром она подстерегла меня в самую критическую минуту, когда я совещался с Макаллистером о луковицах, и спросила, не думаю ли я, что роса — это слезинки фей Вы когда-нибудь слышали подобный идиотизм?
— Несомненно, тяжелый случай. А мисс Пиви гостит в замке?
— Дорогой мой, ее оттуда и динамитом не вышибить. Дурацкая манера Констанции, моей сестры, набивать замок чертовым литературным сбродом начинает действовать мне па нервы. Терпеть не могу поэтов и всех прочих. С детства их не выношу!
— Однако нам должно помнить, — прочувствованно заметил Псмит, — что и поэты тоже Божьи твари.
— Господи помилуй! — в ужасе воскликнул граф. — Совершенно забыл, ведь вы сами… Что вы обо мне подумаете, дорогой мой! Но я же совсем недавно сказал, что вы не такой. Сознаюсь, когда Констанция сообщила мне, что пригласила вас в замок, я не обрадовался, но теперь, когда я имел удовольствие познакомиться с вами…
Разговор принял именно тот оборот, который устраивал Псмита. Он жаждал узнать, почему мистера Мактодда пригласили в Бландингс, и, что было даже еще важнее, выяснить, встретит ли он там, прибыв в качестве дублера мистера Мактодда, кого-нибудь, кто знает поэта в лицо. От этого последнего обстоятельства, как ему казалось, зависел ответ на вопрос: предстоит ли ему беззаботно гостить в историческом поместье в обществе Евы Халлидей или же, покинув поезд на следующей остановке, забыть в него вернуться.
— Чрезвычайно любезно со стороны леди Констанции, — рискнул он сказать, — пригласить в Бландингс совершенно незнакомого человека.
— А, она только это и делает, — сказал граф. — она вас в жизни не видела, ее не остановит. Она, знаете ли, читала ваши книги, они ей понравились, и, когда узнала, что вы в Англии, тут же написала вам.
— Ах, так, — сказал Псмит с облегчением.
— Разумеется, все оказалось к лучшему, — великодушно признал лорд Эмсуорт. — Вы ведь не такой. И каким образом им дошли до того, чтобы писать этот… эту…
— Жвачку, — подсказал Псмит.
— Именно это слово я и искал, дорогой мой… Нет, нет, я не то хотел сказать… Я… э… Превосходные… вещицы… э… без сомнения, превосходные… но…
— Понимаю.
— Констанция хотела, чтобы я прочел их, но я просто не мог. Сразу заснул.
— Надеюсь, сон вас освежил.
— Я… э… дело в том, что, мне кажется, они для меня слишком сложны. Никакого смысла я в них найти не мог.
— Если хотите еще раз попробовать, — предупредительно предложил Псмит, — у меня с собой в чемодане все сборники.
— Нет, нет, мой дорогой. От души благодарю вас, тысяча благодарностей. Я… э… чтение в поезде утомляет зрение.
— А! Так вы предпочитаете, чтобы я почитал вам вслух?
— Нет, нет. — При этом намеке на выразительном лице его сиятельства появилось затравленное выражение. — По правде говоря, я обычно в начале железнодорожной поездки люблю вздремнуть. Меня это подбадривает и… э… Короче говоря, подбадривает. Вы меня извините?
— Если вы полагаете, что сумеете уснуть без помощи моих стихов, то разумеется.
— Вы не сочтете меня невежливым?
— Отнюдь, отнюдь. Кстати, не встречу ли я в Бландингсе кого-нибудь из старинных друзей?
— А? Нет, нет. Никого, кроме нас. За исключением моей сестры и мисс Пиви, разумеется. Вы, кажется, сказали, что не знакомы с мисс Пиви?
— Я не имел этого удовольствия и, естественно, с нетерпением его предвкушаю.
Лорд Эмсуорт несколько секунд с изумлением взирал на него, а затем положил конец разговору, оборонительно прикрыв глаза.
Псмит предался размышлениям, которые две-три минуты спустя были прерваны болезненным пинком в бедро, — лорд Эмсуорт, привыкший во сне ворочаться, начал раскидывать свои длинные ноги то туда, то сюда. Псмит перебрался на другой конец сиденья, снял с багажной полки чемоданчик и извлек из него тонкий томик в пронзительно-лиловом переплете. Недружелюбно посмотрев на него секунду-другую, он открыл его наугад и погрузился в чтение. Едва расставшись с лордом Эмсуортом в цветочном магазине, он поспешил потратить некоторую толику своего скудного капитала на произведения Ролстона Мактодда, дабы не оказаться в неловком положении, если в Бландингсе зайдет о них речь. Однако, едва начав, он мгновенно осознал, что любая попытка их штудировать заведомо испортит ему приятный визит. Отнюдь не легкое летнее чтиво.
«Сквозь бледную параболу Восторга…»
Булькающий храп в противоположном углу купе отвлек его мысли от борьбы с этой мистической строкой.
Он обнаружил, что его гостеприимный хозяин откинулся еще больше и теперь лежал с открытым ртом в довольно перекрученной позе. Пока он смотрел, раздалось посвистывание, и из глотки его сиятельства вырвался новый храп.
Псмит встал и вышел в коридор, унося стихотворный сборник, в намерении пройтись по вагону, пока не отыщется пустое купе, где можно было бы читать в тишине и спокойствии.
С двумя соседними купе ему не повезло. Одно занимал пожилой мужчина с пойнтером, а кандидатуру второго сразу же сняло присутствие в нем младенца. Третье купе, однако, выглядело более многообещающим. Не то чтобы оно было пустым, но его занимал только один пассажир, и он спал. Он устроился в углу у окна, задрапировав лицо большим шелковым носовым платком и закинув ноги на противоположное сиденье. Его общество, казалось, не могло послужить помехой изучению шедевров мистера Мактодда. Псмит сел и возобновил чтение.
«Сквозь бледную параболу Восторга…»
Псмит сдвинул брови. Именно такая строка могла поставить в тупик его меценатку, леди Констанцию, и ему представилось, как по его прибытии в замок она немедленно накинется на него, требуя объяснения. А признаться, что относительно смысла этой строки у него самого никаких теорий нет, значило бы начать визит с неверной ноты. Он попытался еще раз.
«Сквозь бледную параболу Восторга…»
Его размышления прервал нежданный звук. Казалось, две-три хрюшки довольно шумно вкушают пищу в разгар грозы. Псмит положил книгу и скорбно посмотрел в другой угол купе. Точно Иов в конце своих испытаний, он почувствовал, что мучают его несправедливо. Нет, это уже слишком! Его просто преследуют по пятам. Человек в углу продолжал храпеть.
Из любого положения есть выход. Почти немедленно Псмит сообразил, как в таком критическом положении поступил бы Наполеон. На сиденье рядом со спящим лежал небольшой чемодан с жесткими острыми краями. Бесшумно поднявшись, Псмит скользнул по купе и ухватил чемодан. Затем искусно уравновесил его на полке над животом спящего, вернулся на свое место и начал ждать развития событий.
Оно не замедлило наступить. Поезд, который теперь мчался на всех парах, время от времени энергично
