доска, был необитаем. Придя к этому заключению, он сразу воспрял духом.
Сэм поспешил по песчаной дорожке и, обогнув угол, смутно разглядел во тьме примыкавшее к стене строение, походившее на оранжерею. Он нырнул внутрь и с приятным ощущением победы над судьбой опустился на деревянную скамью, предназначенную для горшков с геранью.
Но судьба так просто не сдается. Судьба по каким-то, известным только ей, причинам решила, что Сэм в эту ночь должен испить чашу сполна, и взялась за дело без промедления. Раздался громкий треск, и деревянная скамья развалилась на части. Сэм обладал множеством превосходных качеств, но он нисколько не походил на герань в горшке и провалился сквозь доску, словно она была бумажной. А судьба, которая никаких правил честных поединков не соблюдает и преспокойно бьет лежачего, немедленно направила ему за шиворот струю воды из дыры в крыше.
Сэм поднялся на ноги, морщась от боли. Теперь он понял, что ошибся, предположив, будто эта оранжерея была тихим приютом для бездомных странников. Он поднял воротник пиджака и гневно прошествовал во мрак. Он направился в обход дома, чтобы проверить, не имеется ли при нем угольный подвал, где человек может обрести если не комфорт, то хотя бы сухость. И тут он споткнулся и увидел открытое окно.
В черноте ночи он мог бы его и не заметить, но страдания обострили все его чувства, и он увидел совершенно ясно открытое окно всего в нескольких футах над землей. До этого мгновения идея проникнуть в дом ему не приходила, но теперь, презрев все законы, не одобряющие подобного поведения, он положил руки на подоконник и забрался внутрь. Дождь, словно разъярившись, что жертва от него ускользнула, хлынул как из ведра.
Сэм осторожно пошел вперед, нащупывая дорогу руками, и очутился у лестницы. Он опасливо поднялся по ней и нащупал справа и слева от себя две двери.
Комната справа оказалась пустой, но в левой стояла кровать. Однако кровать эта была доведена до такого элементарного состояния, что он решил не тревожить ее останки и попытать счастья внизу. Доска снаружи предупреждала: «Сдается внаем. Со всей мебелью», а это намекало на гипотетический диван в гостиной. Он вышел на площадку и начал спускаться.
В момент, когда он начал спуск, все внизу было погружено в полную тьму. Но внезапно тьму эту пронзил лучик света — возможно, испускаемый электрическим фонариком. Он неуверенно шарил по сторонам, словно тот, кто держал фонарик, находился во власти какого-то бурного чувства. Сэм тоже уже находился во власти бурного чувства. Он остановился и затаил дыхание. Несколько секунд царила полная тишина. Затем он снова задышал.
Полностью контролировать дыхательный аппарат не так-то просто. Певцы тратят годы и годы на приобретение такого контроля. Сноровка же Сэма в этом отношении была самой зачаточной. Он намеревался выпустить запас воздуха из легких осторожно и бесшумно, а затем возобновить его таким же манером. Вместо этого у него вырвался вой, такой громкий и заунывный, что ему самому стало жутко. Какая-то помесь фырканья и стона, и она отдалась эхом в пустом доме, точно голос из могилы.
Сэм почувствовал, что это конец. Затаиваться дольше не имело смысла. Тупо негодуя на проклятие, которое преследовало его начиная с вечера, он стоял, ожидая неизбежного оклика снизу.
Но оклика не последовало. Вместо него раздался быстрый топот, а затем царапанье и шорох. Человек с фонариком быстро удалился через открытое окно.
Сэм в недоумении постоял еще немного. Затем ему в голову пришло логичное объяснение: там внизу светил не сторож, а такой же незаконный посетитель, как он сам. Придя к этому выводу, он не стал тратить времени на дальнейшие размышления. У него отчаянно слипались глаза, и строить предположения относительно личностей ночных взломщиков у него никакого желания не было. Его ум был занят исключительно вопросом, найдется ли в гостиной диван или не найдется.
Диван нашелся, и к тому же достаточно удобный. Сэм достиг той стадии, когда сладко уснул бы и на гвоздях, и этот диван показался ему не менее заманчивым, чем любая новейшая кровать с любыми новейшими пружинными и сеточными матрасами. Он лег, и сон накатился на него как целительная волна.
9. Завтрак на одного
Когда он проснулся, утро было в разгаре. По полу разливались лужицы солнечного света, а снаружи доносилось бодрое погромыхивание тележки. С трудом поднявшись со своего ложа, он обнаружил, что у него сводит шею и чувствует он себя полузадушенным — вполне нормальное состояние человека, который провел ночь в заброшенном доме в комнате с закрытыми окнами. Даже больше, чем горячей ванны и бритья, он жаждал свежего воздуха. По коридору он прошел к окну, через которое проник сюда. За окном виднелся уголок сада, Сэм вылез наружу и вздохнул полной грудью.
Ночной дождь омыл и освежил мир. В солнечных лучах лохматая трава посверкивала алмазами, на деревьях пели птицы. Сэм стоял, впивая сладость всего этого и с каждой минутой чувствуя себя все лучше и лучше.
Затем, проделав гимнастические упражнения с наклонами и потягиванием, которые замечательно облегчают последствия тяжелой ночи, он неторопливо пошел по садовой дорожке, мечтая каким-то волшебным образом в самом недалеком будущем войти в соприкосновение со скромным завтраком.
— Господи Боже ты мой! — произнес голос.
Сэм поднял голову. Над изгородью, отделявшей сад от соседнего, нагибалось знакомое лицо. Его полуночная гостеприимная хозяйка. Но если тогда она щеголяла бигуди и халатом, то теперь ее аккуратно облегало ситцевое платье, а волосы покрывал симпатичный чепчик. Более того: ее лицо, тогда такое суровое и враждебное, теперь смягчала дружеская улыбка.
— Доброе утро, — сказал Сэм.
— Как вы туда забрались?
— Когда вчера вы выгнали меня в ночной мрак, — с упреком ответил Сэм, — я нашел приют в соседнем доме.
— Вы уж извините, — сказала девушка с раскаянием, — но откуда мне было знать, что вы говорили правду? — Она весело хихикнула. — Мистер Брэддок вернулся через полчаса после того, как вы ушли. Он поднял такой содом, что я опять сбежала вниз.
— И пристрелили его, надеюсь? Нет? По-моему, вы допустили ошибку.
— Ну, тут он спросил, где вы. Сказал, что ваша фамилия Ивенс.
— Он слегка путался. Моя фамилия Шоттер. Я же вас предостерегал, что он был немножко не в себе. И что с ним произошло дальше?
— Лег спать. Я только сейчас отнесла ему поднос с завтраком, но он только посмотрел, зажмурился и застонал. А вы завтракали?
— Не мучьте меня!
— Ну так прыгайте сюда. Я вам что-нибудь соберу в одну минуту.
Сэм прыгнул. Солнце засияло особенно ярко, а пенье птиц стало вдвое мелодичнее.
— А ванну и бритье сюда включить нельзя? — спросил он, когда они направились к дому.
— Бритвенный прибор мистера Ренна в ванной.
— Это что — рай? — осведомился Сэм. — А мистера Ренна я там случайно не найду?
— Да нет. Они с мисс Кей уже полчаса как ушли.
— Превосходно. А ванная где?
— Вверх по лестнице и первая дверь налево. А когда спуститесь, идите вон в ту комнату, и я принесу поднос туда. Это гостиная. Да только в столовой со стола еще не убрано.
— Я буду в восторге осмотреть вашу гостиную, о которой столько наслышан.
— Вы яичницу любите?
— Люблю. И побольше яиц, пожалуйста. А также грудинки — много-много грудинки. Да, и кстати… — сказал Сэм, перегибаясь через перила.
— А?
— …тосты, груды тостов.
— Получите столько, сколько сможете съесть.
— Правда? Объясните мне вот что, — сказал Сэм, — а то я никак не могу сообразить. Каким способом вы натягиваете платье поверх крыльев?
