– Ага.
– Знаешь, мой мальчик, а для меня этот класс стал вообще последним. После него я бросил школу и начал зарабатывать на жизнь. Конечно, это было еще в Польше. У тебя, слава Богу, будет возможность учиться в старших классах и в колледже. Однако ты быстро взрослеешь, хотя сам того не замечаешь.
Герби, может, и чувствовал бы себя повзрослевшим, если бы не утонул в кресле и не уперся коленками в подбородок. Он вывернулся из глубины кресла и ухватился за подлокотники, чтобы сесть прямо.
– Тебе неудобно. Пересаживайся на диван.
Герби так и сделал.
– Сегодня вечером, мой мальчик, я поведу тебя в ресторан. Если хочешь, конечно.
В ресторан! Даже представить страшно, это будет почище фрапа. Герби чуть не онемел от счастья, но все-таки сумел выговорить:
– Еще бы, пап. Ух ты, вот здорово.
– Да, у меня назначен ужин кое с кем из деловых знакомых, а тебе самая пора привыкать вести себя, как подобает мужчине среди мужчин. Ты заслужил это право.
– Спасибо, пап. Я побежал одеваться.
Герби с удовольствием попрыгал бы на диване, но он знал, что мужчине среди мужчин не подобает прыгать. Отец удержал его за руку:
– Постой. Я слышал, парня Кригера оставили на второй год?
– Ага.
– Скверно, скверно. Как же могло приключиться такое несчастье? – вовсе просиял от удовольствия мистер Букбайндер.
– Да ну, по-моему, Ленни круглый дурак. И вообще у него одни девчонки на уме.
– Это глупо. До двадцати одного года юноше не следует забивать себе голову девочками.
– Мне вот они даром не нужны, – заявил Герби и сам поверил в свои слова. Фрап и предстоящий ужин в ресторане пробудили к жизни нового, зрелого Герби Букбайндера. А тот Герби, что по-детски влюбился в Люсиль Гласс, канул в прошлое.
– Вот что, Кригер будет с нами на ужине. Не стоит упоминать об этом и портить ему настроение.
– Да, пап.
– Конечно, о том, что тебя перевели, можно упомянуть, тут нет ничего дурного, – добавил отец и, хлопнув по плечу, отпустил сына.
Герби вприпрыжку побежал к себе, надел чистую рубашку, новый галстук и «другой» костюм (новый костюм, купленный на Пасху, всегда называли «другим» до следующей Пасхи). Фелисия, которая возвратилась домой, прослонявшись после обеда по Южному бульвару, фыркнула:
– Хм, другой костюм, что ли?
– Да, другой костюм, – ответил Герби. Он нарочно ничего больше не сказал, а Фелисия не хотела расспросами тешить его самолюбие, поэтому Герби с беззаботным видом закончил переодевание, а тем временем его сестрица чуть ли не чесалась от любопытства. Когда Герби с отцом уже выходили, он услыхал яростный вой Фелисии, которая добилась-таки от матери ответа на свой вопрос: «А почему это мне нельзя в ресторан?»
– Помолчи, учиться надо лучше, – донеслись до Герби слова матери, и, блаженно вздохнув, он закрыл за собой дверь.
Наступил важный вечер, наши мужчины шли не торопясь по Уэстчестер-авеню. Мимо громыхали трамваи, сновали женщины в обнимку с большими коричневыми бумажными сумками, наполненными провизией, грузовики обдавали их клубами ядовитых газов, дети шныряли под ногами за стеклянными шариками и резиновыми мячами, и то и дело очередная мамаша в поисках своего чада истошно вопила над самым ухом: «Бернис! Иди ужинать!» Герби с удовольствием наблюдал всю эту жалкую суету. Тем слаще было предвкушение изысканного ужина в ресторане.
– Герби, – спросил отец, – кем ты хочешь стать?
– Это когда вырасту?
– Ну да.
– Астрономом, – незамедлительно последовал привычный ответ. Однако он не произвел привычного впечатления. Когда Герби сообщал о своих честолюбивых замыслах в разговоре с мальчиками, это неизменно вызывало благоговейную оторопь у будущих пожарных, полицейских, футболистов высшей лиги и владельцев кондитерских лавок, а отцу все нипочем. Мистер Букбайндер только скривился, словно от неспелого яблока, потом улыбнулся:
– Прекрасно. Замечательная профессия. Богатства этим не наживешь, но если тебя интересуют звезды, значит, надо быть астрономом. Великим астрономом.
– Астрономы зарабатывают кучу денег, – возразил Герби, правда, без обычной самоуверенности.
– Каким образом?
– Если они находят новые звезды… э-э… им дают большие премии.
Мистер Букбайндер засмеялся. Потом сказал очень серьезно:
– Тот, кто говорит это, мой мальчик, – бессовестный врун. Так должно быть, но не получается. Люди платят только за нужные им вещи – одежду, постиранное белье, мясо, кино, лед. Кому есть дело до новых звезд в далеком небе? Открывать звезды – это здорово, это великолепно, только мошну ими не набьешь. Но если такое занятие тебе по душе, надо обязательно стать астрономом, лучшим астрономом в мире.
Под самым носом у ревущего грузовика с углем они перебежали убогую и грязную Остен-авеню и молча зашагали дальше. Джейкоб Букбайндер с сыном разговорились, словно двое приятелей на прогулке, и после привычных отцовско-сыновних взаимоотношений оба испытали от этого неловкость. Отцу хотелось, по обыкновению, произнести свой вечерний монолог о делах Хозяйства, но мальчик был вроде бы не очень подходящим слушателем. А Герби все перебирал в голове разные мысли, но, после того как опростоволосился с астрономическими выдумками, не решался ни одну из них высказать вслух своему страшно мудрому отцу. Так они дошли до ресторана «У Голдена», что на Южном бульваре, не вымолвив больше ни слова.
При виде бифштексов, фруктов, слоеных тортов и густо сдобренных кремом пирожных, выставленных в сверкающей витрине ресторана, у Герби захватило дух; тем временем мистер Букбайндер заметил Пауэрса, Луиса Гласса и Кригера, сидящих за столиком у окна, и подумал вдруг, не совершил ли он глупость, что взял с собой Герби. К этому поступку его побудили и душевный порыв – наградить ребенка, и смутное чувство вины за недостаточное внимание к сыну, и столь же туманная мысль о том, что настала пора дать ему боевое крещение, мол, пусть знает, как делаются дела. Теперь же он с радостью отправил бы сына домой. Однако менять свои решения было не в характере Джейкоба Букбайндера. Ему даже доставляло удовольствие безжалостно отметать собственные сомнения, приговаривая: «Сделай, а там видно будет». Раз уж он пригласил Герби на ужин в ресторан, значит, Герби получит свой ужин.
– Пошли, мой мальчик, я вижу, мы опоздали, – сказал он и открыл перед сыном дверь.
Представление Герби, как и ожидал его отец, вызвало неприятную заминку, но старший Букбайндер стойко выдержал недоуменные взгляды и объяснил, что привел сюда сына в награду за успешное окончание учебного года. Луис Гласс, румяный черноусый толстяк, пожал Герби руку и поздравил его. На своем веку он встречал немало юнцов, которые с годами превращались в доходных клиентов. Пауэрс, который и так уже был не в духе оттого, что пришлось затемно тащиться в Бронкс, с нескрываемым раздражением выбил пепел из трубки и сунул ее в карман.
Кригер выразил свое отношение в следующих словах:
– Что отец, что сын. Гейби… большое будущее. Может не спешить, лучше будет. Маленький толстый мальчик в колледж… может лучше нет. Тихо ехать, дальше будет. Гейби… другое дело… само собой. Умная голова… очень замечательно…
Столик был на четверых. Пока тараторил мистер Кригер, официант придвинул сбоку узкий сервировочный столик, занявший часть прохода. За него и уселся Герби, причем со стороны он выглядел как совершенно лишний отросток в этой мужской компании. Всем раздали меню, и взрослые невнимательно и наспех заказали себе ужин.
На Герби дело застопорилось.
– Пап, что мне взять? – растерянно спросил он, обескураженный списком блюд.
