– Спасибо, Александр Иванович, такая работа не для меня.
Алеше казалось, что только для него время летит с такой ужасающей быстротой, для других – более медленно. Отдыхающие без определенных занятий слонялись по парку, ходили к морю, где с каждым днем становилось все теплее. Наступала запоздавшая весна, но море оставалось еще холодным. Позади все экскурсии, выпито не менее двенадцати литров целебной простокваши, почти выработалась неприязнь к толстым с кровью бифштексам, жареным курам, или жареной свинине с косточкой, или молодому барашку. Даже слегка мутило от запахов этой пищи, но он не подавал вида и, казалось, с наслаждением ел приготовленное под белым соусом протертое мясо, с которым сделали все, чтобы уничтожить остатки живой плоти. После такой пищи тяжести не было, желудок не болел, и чувствовал Алеша себя превосходно. Доктор остался доволен Алешиным состоянием.
Алеша скучал по Леночке настолько, что уже считал, сколько дней осталось до отъезда. Хотелось домой, к Танюше, к уюту, созданному тетей Грушей, к своим книгам и к музыке. Надо было думать о подарке для Леночки. Денег хватит на один подарок – перед тетей Грушей придется извиниться, или он купит ей к 9 Мая, деньги раздобудет в бухгалтерии МТС. Он давно присматривался к экзотическому цветочку в киоске Ботанического сада и однажды позвал посоветоваться Александра Ивановича и Свету.
– А сколько он стоит? – поинтересовалась практичная Света и пришла в ужас от цены.
– Мы за ценой не постоим и снимем последнюю рубашку, – сказал Алеша и в самом деле недостающие деньги получил, продав свой свитер шоферу из их санатория.
– Светик, деньги в кармане. Теперь возникнет проблема с транспортировкой цветка.
– Никаких проблем, дорогой, – сказал продавец, – у горшочка этого райского цветочка стеклянный поддончик, в который вставляется стеклянная банка. Только следи, дорогой, чтобы в поддончике всегда была вода. Вот тебе книжечка про райский цветок. Своей любимой привет от меня передай и скажи, что райский цветок в высоту-ширину не растет, а живет вечно. Если и не вечно, то очень, очень долго. Прочитаешь книжку – поймешь.
Вечерами Алеша частенько подумывал о своей мастерской, что еще в ней надо сделать за более-менее спокойный летний период для последней, как он надеялся, зимы его работы на «ниве». После ванн на веранду, где обычно, устроившись в кресле, читал Алеша, влетела Светлана с новостью, что она очень удачно обменяла свое место на Алешино купе.
– Слушай, карапуз, а ты меня об обмене спросила? Может быть, я хотел от тебя отдохнуть напоследок, а?
– Не верю, не верю, по глазам не верю. Ну что у тебя за привычка, Алеша, меня дразнить. Что возьмем с собой в дорогу из еды?
– Светик, ты же знаешь, я на строгой диете: на кухне мне положат в два моих термоса сушеных кузнечиков до самой Москвы.
– Все равно я буду о тебе беспокоиться. Так говорит твоя Леночка, а пока ее нет, двое с половиной суток буду беспокоиться я, понятно? За мной сладкий чай и сухарики. А потом от тебя приглашений не дождешься прийти в гости, а Леночка пригласит. Она такая, я знаю.
– Откуда?
– Из твоих же рассказов.
– Ну ладно, болтушка, посмотрим нашу парочку?
– Пошли!
Котенок заметно подрос и, разместившись на голове и шее Пуськи, спал, свернувшись в клубочек, спрятав почти голое, как шар, пузо. Боясь потревожить своего приемыша, Пуська забила хвостом, оставаясь лежать неподвижной.
– Пуська, мы еще к тебе придем, лежи спокойно, милая.
Вечером он передал Вале свой адрес и телефон: «Если будет настроение, напишите», а за столом прощались с литовками.
– Как наши «оккупанты», не очень влезли в литовские печенки?
– Их очень много, а нас мало. Это как-то надо регулировать. Иначе погибнет наша самобытность и культура, вы понимаете?
– Понимаю. Еще рано говорить на эту тему, хотя сталинская эпоха кончается, но думать об этом надо. Мы вас понимаем и желаем успехов, целуем ваши ручки и все, что доступно.
– Алеша, знаешь, Анна Ивановна с Кубани. Секретарь обкома по пропаганде.
– Да ну! Что же она отдыхает в рядовом, а не в своем партийном, элитном санатории?
– Говорит, надоела тамошняя публика, все на одно лицо.
– Значит, недовольна функционерами. Передавай ей привет, и пусть выше несет знамя марксизма- ленинизма.
– Куда там, выше уже некуда.
Утром сбегали попрощаться с морем, а затем с Пуськой, чье ухо усердно жевал котенок. Затем отнесли вещи в автобус и через полчаса уже были в поезде. В полупустом вагоне и в их купе оказалось одно свободное место – сезон еще не начался. Вот когда наслушались рассказов о США, о Канаде, о западном мире. Хотя и было интересно слушать Александра Ивановича, но рассказ воспринимался как сказка, как полуправда, хотя слушатели и понимали, что они правдивы, но очень далеки от российской действительности, до них так же далеко, как до Луны.
И Алеша припомнился рассказ его товарища, побывавшего в глухом таежном селе староверов на Нижней Тунгуске. Как-то, сидя вокруг костра, туристы рассказывали о том широком мире, который лежит за пределами интересов их, по сути, первобытного существования. В это время над тайгой взошла огромная красноватая луна. И один из староверов сказал, глядя в небо, что лет через пятнадцать-двадцать на Луну высадятся люди.
Один из охотников возразил, мол, ну и что, мы вот в океан ходим, на тюленя, во льды да в промоины, и то ничего.
А здоровый рыжий рослый парень поинтересовался, есть ли на Луне тайга: если есть, то и там прожить можно.
– Понимаете, Александр Иванович, проблема его жизни – как выжить, так же, как и нам, цивилизованным людям, – провести ремонт техники в мастерской без тепла в лютые морозы. А ему что Луна, что Земля – всюду проживет, была бы тайга. Он никуда не рвется, ему и в тайге хорошо, у него дремлющий ум, он удовлетворен своей жизнью, его интересует жизнь своего поселка и окрестной тайги, рек и озер в радиусе 500 – 700 километров. По своим интересам он – первобытный человек. А нам бы хотелось пожить в западном мире, посмотреть на их образ жизни, на их работу – но кто нас туда пустит! Граница на замке. Конечно, параллель между нами и охотником с Нижней Тунгуски очень условна – он удовлетворен своей жизнью, а мы нет – мы ищем новое, нам тесно жить за семью печатями. Вот так, товарищ дипломат, прозябающий в районной МТС Смоленской губернии.
Поезд подходил к платформе. Первой он увидел Леночку. Красивая, стройная, молодая, с золотистыми локонами, вырывающимися из-под чудесной шляпки а-ля шлем римского воина, она искала глазами в окнах вагона его – своего мужа.
– Вот какая у меня жена!
– А я себе ее именно такой и представляла, – сказала Светлана, с чем на все сто согласился Александр Иванович.
– Надеемся, вы нас представите?
– Естественно.
Алеша отчаянно махал рукой, и вот Леночка увидела его, лицо засветилось радостной улыбкой, и она пошла рядом с еще движущимся вагоном. Алеша, взяв чемодан и прижав к груди банку с заморским цветком, стал пробираться к тамбуру, на выход. Обняв раскрасневшуюся Леночку и расцеловавшись с ней, Алеша преподнес райский цветок. Затем представил жене своих попутчиков, поцеловал в пухлую щечку зардевшуюся Светлану. С Александром Ивановичем они обнялись, похлопав друг друга по спине. Взяв с новых знакомых слово звонить, Алеша с Леночкой заспешили к такси. Светлана им захотела крикнуть что-то вдогонку, но Александр Иванович остановил:
– Светлана, не надо им мешать, видишь, они соскучились, они – влюбленные.
И вновь жизнь потекла по установившемуся руслу: где-то в середине мая Алеша привез
