мусор. Это был апофеоз мерзости и запустения. На кровати лежал человек. Он растянулся на простыне, которую не стирали годами. И человек, и кровать отлично вписывались в атмосферу этой отвратительной комнаты.
Я подошел к кровати и взглянул на лежавшего. На нем были грязные, залатанные джинсы. Худой, как скелет. Спутанные черные волосы доходили до плеч, борода закрывала половину лица, на вид ему можно было дать лет тридцать пять. Пахло от него, словно он не мылся месяцами. Похоже было, что он спал.
До него противно было дотрагиваться, но я взял его за руку и сильно встряхнул.
– Эй, Чак! – рявкнул я «полицейским» голосом. – Просыпайся!
Его глаза открылись, он посмотрел на меня и свесил на пол тощие ноги.
– Кто ты такой, черт тебя дери? – спросил он требовательно и хрипло, сев на кровати.
– Я тот, у кого есть деньги и кто хочет их потратить, – сказал я, отступая в сторону. – Мне нужна информация. – Я достал бумажник, вынул два банкнота по сто долларов и повертел перед его носом.
– Тебя это интересует?
Он, как завороженный, следил за моей рукой, как будто перед ним находилось все золото Форт-Нокса. Подняв грязную руку, он погрузил ее в свои спутанные волосы.
Я отскочил назад. У меня не было желания собирать его вшей.
– Бог ты мой, мне нужны деньги! – пробормотал он.
– А мне информация, Чак. Может быть, мы поладим?
– Какая информация?
– Ты в порядке? По твоему виду этого не скажешь. Ты можешь собраться с мыслями?
Он некоторое время неподвижно смотрел перед собой. Было видно, что пытается прийти в себя. Затем наконец он поднял на меня глаза и кивнул.
– Я заспался. А что мне еще остается делать? Когда я сплю, то надеюсь больше не проснуться, но каждый раз просыпаюсь снова и снова вижу себя в этой чертовой дыре. Если бы у меня было больше решимости, я бы давно утопился. Через неделю сюда придут и снесут эту крысиную нору. А куда я денусь? Я дошел до точки, но еще существую.
– Чак, мне нужно от тебя кое-что узнать, и за это ты получишь двести долларов.
Он окинул меня взглядом:
– Что вы хотите узнать? Вы не коп?
– Нет. Я ищу Терри Зейглера.
Он сидел, теребя копну своих ужасных волос, и продолжал разглядывать меня.
– А зачем вам это? – наконец спросил он.
– Это тебя не касается, Чак. Я предлагаю тебе двести долларов, а ты мне должен рассказать все, что тебе известно о Терри Зейглере, и сказать, где его искать.
Он скорчил гримасу:
– А не обманете? Предположим, я скажу вам, а вы плюнете мне в лицо и уйдете со своими деньгами.
Я положил сто долларов в его руку:
– Вот тебе для начала. Рассказывай!
Он некоторое время любовался купюрой и приговаривал:
– Бог ты мой! Как она мне нужна. Если бы вы только знали. Я ведь не ел целых три дня.
– Начинай рассказывать о Зейглере, кончай причитать, – рявкнул я. – Запах в твоей берлоге сведет меня с ума.
Чак наконец начал свой рассказ, а я сел на упаковочный ящик и стал слушать.
Он рассказал, что встретил Терри Зейглера в клубе «Дэд-Энд». Они подружились. Поскольку он сам сидел на игле, он понял, что Терри тоже на крючке, и это связало их. Чак старался заработать на продаже наркотиков. У него была возможность доставать их, но со сбытом было плохо. Он поговорил об этом с Терри, который сказал, что готов помочь. Терри начал распространять то, что доставал Чак. Делал он это обычно днем, и не без успеха. У него было много знакомых мальчишек, которые очень любили его игру на пианино. Дела пошли в гору. Чак имел связь с одним старым китайцем и через него доставал порошок, а Терри занимался реализацией.
– Все шло отлично, – продолжал Чак, яростно почесывая голову. – Мы зашибали большие деньги. Я обзавелся хорошей квартирой и жил в свое удовольствие. Женщины меня никогда не интересовали. Терри тоже прекрасно устроился и завел подружку Лизу, с которой и жил. Затем, когда все вроде устроилось, мы столкнулись с проблемами. Как-то в понедельник я, как обычно, пошел к своему поставщику за порошком и, войдя к нему, увидел за письменным столом Хьюлу Мински. – Он замолчал, а потом продолжал: – Вы знаете Мински?
– Знаю, – подтвердил я, – продолжай.
– Вид этой обезьяны напугал меня до смерти. – Чак вздрогнул. – Я сижу на игле, и я труслив. Мински сказал, что с этим делом я должен завязать и что я должен предупредить об этом своего напарника – это был Терри. Я был так напуган, что готов был целовать ему ноги, если бы он пожелал. – Чак запустил грязную руку в свою грязную бороду. – Терри в это время был у Лизы. Я позвонил ему и передал разговор с Мински. Терри успокоил меня и просил не паниковать, сказав, что будет жить у меня, пока все не образуется. Он действительно приехал со своими чемоданами, и мы обо всем поговорили. Так как мой источник пересох, мне нечем стало платить за квартиру. Мы всегда вели расточительный образ жизни. Терри считал, что нужно найти другого поставщика. Он ни в грош не ставил угрозы Мински, я же пытался предостеречь его. Говорил, что никогда не знаешь, что может выкинуть такая обезьяна.
Терри сказал, что сам найдет нового поставщика. Я не хотел иметь с этим делом ничего общего. Но Терри был упрям и продолжал твердить, что плюет на Мински. Я предупреждал его, но он не слушал. Помню, как он убеждал меня продолжать дело. У него было около полсотни клиентов среди мальчишек, которые осаждали его просьбами. Он не собирался от них отказываться. Я умолял его послать все к черту, но Терри и слышать не хотел об этом. Он говорил, что сам приучил этих мальчишек колоться и теперь должен снабжать их. Он говорил, что ничего другого он делать не сможет. Наконец я уступил. Он исчез и вскоре нашел другого китайца, согласившегося снабжать его зельем. Так продолжалось некоторое время. Я знал, что должно что-то случиться. Я не притрагивался к деньгам, которые он зарабатывал. Я уже говорил вам, что от природы я трус, я безвылазно сидел в квартире и дрожал от страха. Так продолжалось еще неделю, а потом это случилось. Я знал, что так будет. Я предупреждал его. Терри твердил мне, как хорошо у него идут дела, как много он уже заработал. К концу недели он ожидал поступления новой партии порошка.
Вдруг дверь открылась, и вошел Мински с двумя головорезами. Все произошло так быстро, что я ничего не помню. Я оказался на полу, прикрывая голову руками. Был страшный шум: звуки ломающихся костей, ужасный треск мебели. Это был конец Терри, я предупреждал его. Затем Мински ударил меня ногой под ребра. Он сказал, что поскольку я поступил согласно его указанию, то оставляет меня в живых, но я должен обо всем забыть. Потом дверь захлопнулась. Я встал и осмотрелся. Терри в комнате не было. Я предупреждал его. Нельзя дурачить такую обезьяну, как Мински. Вы хотите знать, где Терри? Я думаю, что его изуродованное тело зацементировали и бросили в океан. Я ничего не мог сделать. Денег не стало, и мне пришлось перебраться в эту проклятую Богом дыру. Я жду смерти. Вот чего я хочу – умереть.
У меня не было никакого сочувствия к этому ничтожному существу, не то что к Джошу Смедли. Кретин, который делал бизнес на продаже героина мальчишкам, ничего другого и не заслуживал. Я встал, бросил ему на кровать другую купюру в сто долларов и вышел к Биллу, ожидавшему меня в коридоре. Мы осторожно спустились по скрипучей лестнице и наконец вышли на свежий влажный воздух. По пути к автомобилю Билл произнес:
– Я все слышал. Вот и конец истории с Терри. Нечего сказать, чудесную парочку детей произвели на свет Торнсены.
– Случается. Но старшие Торнсены стоят не больше своих отпрысков.
Мы забрались в машину и долго сидели молча. Затем Билл сказал:
– Так что же мы имеем? Хенк мертв, Энджи в сумасшедшем доме. Терри нет в живых. Остается только Мински. Правильно?
– Все верно, – ответил я. – До сих пор нам везло. Теперь будет сложнее. Через пару часов я встречусь с
