против которой лазерный луч бессилен, – но огневые нити уже тянутся к нему от двери, заставляя сжиматься на крохотном пятачке мертвой зоны, его последнего прибежища на крыше камеры, пока еще вне зон поражения обоих стрелков. Робот, стуча, взбирается по металлической лесенке, а огонь из дверного проема не дает ему даже пошевелиться. Но уже гудят, пощелкивая, накопители… Жутковато-гротескная фигура появляется на помосте. Сейчас робот, используя что-то из богатого арсенала своих возможностей, попытается сбросить Зорова с камеры – прямо под смертоносные лучи. Гул накопителей переходит в вой. Из левой руки робота выдвигается гибкий металлический стержень, и хлесткий удар страшной силы сотрясает камеру. Робот не дотянулся на считанные сантиметры, и это спасает Зорова. Робот снова замахивается и делает шаг вперед, равняясь с разверстым люком. Там, между решеткой фазового инверсора и фокусирующей троп-линзой Тауберга, обманутый заглушенной блокировкой, наливается опасным синеватым огнем клубок энергии. Страшный стержень начинает стремительное движение, и в этот момент происходит резонансный разряд. Тугой хлопок закладывает ватой уши. Камера вздрагивает, как живое существо. А то, что было роботом, оседает на почерневший помост кучкой пепла…
Пошатываясь, Зоров вышел из зала ПРК; зал представлял удручающее зрелище, как, впрочем, и малый, и большой коридоры. Однако никаких следов его преследователей. Очевидно, они поняли, что неспроста наливается огнем распахнутый зев ПРК, и вовремя ретировались. Что теперь? Мозги соображают почему-то туго, словно в них насыпали песок. Любой точный механизм от такой неприятности наверняка бы стал, мозги же худо-бедно, но функционируют. Все дело, видать, в запасе прочности. В коридорной перспективе появились спешащие фигурки людей. Все в комбинезонах – голубое с оранжевым. Персонал.
Черт бы вас побрал, вяло подумал Зоров. Тело саднило, а боль в обожженных местах не поддавалась описанию. И валялся бы он сейчас в отключке от болевого шока, коли б не сошло с него семьдесят семь потов в центре 'Хакас' на тренировках по технике психоблокады болевых ощущений. Однако надо было выбирать линию поведения. Да и объяснить этим людям кое-что придется. Все вкривь и вкось, эх-хе! А ведь недавно еще он радовался, что дела идут так хорошо… Сглазил, видать. Покопавшись в карманах, Зоров извлек удостоверение офицера Департамента безопасности. Легенда номер три, подумал он и криво усмехнулся. Тем временем люди в комбинезонах приблизились и в нерешительности остановились. Их было пятеро: двое, очевидно, офицеры охраны (они щеголяли в ярко-голубых комбинезонах и в руках сжимали пси-парализаторы), остальные, в оранжевом, явно 'технари'. У всех были на удивление одинаковые лица от одинаково округлившихся глаз и раскрытых ртов. Зоров прекрасно понимал их; трудно ожидать невозмутимости от людей в подобных ситуациях. Да, их предупредили о визите инспектора ГЭУ, и они проводили привычные маскировочные мероприятия, не ожидая ничего экстраординарного. А тут… Дым, гарь, потоки огнегасящей пены, бьющей из раструбов автоматической системы пожаротушения, какой-то неизвестный, черт знает на кого похожий…
– Что здесь происходит?! И кто вы такой?! – подозрительно спросил офицер с шевронами и шагнул вперед. Голос его дрожаще звенел от напряжения, ствол пси-парализатора поднялся на уровень груди Зорова. Офицер явно не имел представления о защитных свойствах 'шкуры'. От лазерного луча, правда, 'шкура' предохраняла скверно, в чем Зоров имел несчастье убедиться всего несколько минут назад.
– Я майор центрального управления Департамента безопасности Александр Зоров. Вот мое удостоверение. На Планете Карнавалов я нахожусь со специальным заданием, особой важности, связанным с предотвращением попыток уничтожения здесь некоторых объектов… вы понимаете, о чем речь. К сожалению, есть очень веские причины, из-за которых я вынужден был действовать инкогнито даже для руководителей планеты. Им я представился как инспектор ГЭУ. И, к еще большему сожалению, это мало помогло. Информация откуда-то просочилась и стала достоянием… диверсантов… Они попытались нанести удар по вашей лаборатории, и я… едва успел помешать. К несчастью, не обошлось без некоторых… издержек. – Зоров неопределенно махнул рукой за спину, откуда тянуло неприятной резкой гарью. – Самое главное – диверсанты еще не схвачены. Поэтому мне необходимо немедленно встретиться с руководителем лаборатории. А вам – принять все меры по ее охране.
За время вдохновенного вранья, произнесенного Зоровым единым духом, глаза офицера округлились еще больше; подозрительность, однако, не исчезла, уж слишком разительно отличалось сказанное Зоровым от того, что годами вдалбливалось его здешними шефами. Помогло Зорову неистребимое стремление человеческой натуры к перекладыванию ответственности на плечи более высокопоставленного начальника.
– Я… провожу вас к мэтру Вильбаху, – выдавил из себя офицер после трудной паузы.
– К мэтру Вильбаху? А… мэтр Ломбе?
– Разве вы не знаете? – сузил глаза офицер. – Мэтр Питер Ломбе руководит лабораторией лишь номинально, фактически наш шеф – профессор Винсент Вильбах.
– Ах да… да, конечно! Из-за этой стрельбы совсем вылетело из головы… Скорее, офицер, у нас очень мало времени!
Тот еще несколько секунд колебался, сверля Зорова взглядом, затем махнул рукой – идемте! Зоров зашагал за ним, даже не заметив, куда подевались остальные четверо. Впрочем, он многого мог не заметить в эти минуты, и не только боль и дурное самочувствие были тому виной. Спектр восприятия резко сузил голос, звучавший в его сознании и беспрерывно повторяющий: 'Профессор Вильбах… Профессор Вильбах… Профессор Вильбах…' Он был одним из самых выдающихся умов Содружества. Физик-пространственник, вставший в один ряд с Рейли и Эйфио. Учитель, воспитавший целую плеяду блестящих молодых ученых, в лекции которого Зоров-студент был влюблен больше, чем в своенравную красавицу Светлану из параллельной группы. Добрый, честный и справедливый человек, которого любили все, кто его знал.
…Профессор Винсент Вильбах исчез на Планете Карнавалов два года и два месяца тому назад, что послужило главной причиной концентрации внимания ОСК на планете- курорте: уж очень значительной фигурой тот был. Информация об исчезновении Вильбаха в официальных хрониках носила больше траурный характер и содержала очень мало фактических данных. Зоров хорошо помнил постигший его шок от сообщения, глухие пересуды в кулуарах Академии и какую-то полубезумную надежду, что Учитель не погиб и непременно отыщется… Отыскался. Горло Зорова внезапно сдавила горькая и злая обида – чувство, которое он менее всего мог ожидать в данной ситуации.
'Что же это творится такое? – надрывался злой голосок внутри. – Ради чего все это?' Сейчас он узнает. Он задаст этот вопрос вслух. И выслушает ответ. О, он внимательно его выслушает! А затем скажет… Зоров не успел додумать, что он скажет. Шедший впереди офицер распахнул очередную дверь, шагнув за порог, и почтительно склонил голову:
– Прошу прощения, профессор. К вам посетитель. Майор Зоров из центрального управления Департамента безопасности. Я не рискнул бы вас побеспокоить, но случилось нечто чрезвычайное. И думаю, майор знает об этом гораздо больше меня. Входите, майор!
Зоров шагнул, следуя приглашающему жесту офицера, и увидел Учителя. Вильбах, казалось, не изменился. Все то же склонное к полноте лицо со спокойными благожелательными глазами глубокого синего цвета, густые седоватые усы, прячущие добродушную улыбку, нос крючком и могучий лоб с залысинами. При взгляде на Зорова в синих глазах возникло тревожно- удивленное ожидание.
– Здравствуйте, профессор. – Голос Зорова прозвучал настолько сипло, что, прокашлявшись, он был вынужден повторить приветствие. И прибавил: – Извините за несколько необычный вид, но это… функционально необходимо. – Зоров снял капюшон и спутанные пряди волос упали на лоб.
– Здравствуйте… – Вильбах произнес это как-то неуверенно. И вдруг быстро спросил, наморщив лоб: – Зоров, Зоров… Вы не были моим студентом?
Теплая волна, стирая другие чувства, прошла в душе Зорова, и губы, сами собой расплылись в улыбке:
– Неужели узнали?
– Узнал… – Вильбах, как показалось Зорову, облегченно вздохнул.
