царство к своим владениям. Жителям Ура казалось, что для них теперь все кончено. Враг, против которого возводились укрепления города, восторжествовал. А самое страшное, победители поклонялись своим богам, а не тем, что стояли в городских храмах. Что теперь станет с Уром?
Но случилось неожиданное!
Когда мы вели раскопки большой стены теменоса времен Навуходоносора, нам попались опорные камни двери, все еще покоившиеся в своих кирпичных основаниях, устроенных для того, чтобы земля не попадала под дверную ось. На кирпичах стояла надпись Кира. Новый правитель отремонтировал внешнюю стену храма Нанна, и он же, как мы в этом убедились, в последний раз восстановил Энунмах, общее святилище Нанна и Нингал.
Надпись на кирпичах выдержана в традиционном стиле. Она начинается словами: «Великие боги отдали в мои руки все земли. Бог… повелел мне построить ему дом в Иерусалиме», — сказано в ветхом завете.
Пленным евреям подобный акт милосердия показался чудом, но в действительности он был только частным проявлением общегосударственной политики Кира, будь то Иегова или Нанна, — это его мало заботило. Главной задачей Кира было умиротворить покоренные народы, угождая их национальным суевериям. Так, благодаря веротерпимости и великодушию персов храмы Ура были спасены от уничтожения.
К несчастью, верхние слои на всей площади города настолько выветрены, что от последнего периода его существования осталось весьма немного. Большие дома нововавилонского стиля долго еще передавались от отца к сыну без всяких перестроек или с самыми незначительными изменениями. Мы нашли в них множество деловых табличек, но все это были мелкие дела местного значения: продажа части сада, дома или раба, договоры об аренде или о найме рабочих, документы об усыновлении или о наследстве и особенно — записи о ссудах и долгах. Такие дела больше свойственны деревенскому местечку, а не большому торговому городу. И объясняется это отнюдь не бедностью горожан. Так, например, в Энунмахе на мощеном полу персидского периода мы нашли очень красивый кубок из агата с прожилками и кубок из слоновой кости с ручкой в виде двух обнаженных младенцев, представлявших собою крупную скульптуру. Очевидно, оба кубка и другие ценные приношения были дарами горожан. В частном доме того же периода мы обнаружили прекраснейший образец декоративной резьбы по камню, лучше которого нам ничего не встречалось. Это стеатитовая чаша, вокруг которой изображена процессия быков, вырезанных горельефом. Разумеется, она изготовлена не в персидский период, а гораздо раньше, возможно, что в период Джемдет Насра. Мы не можем сказать, каким образом эта чаша попала к персам: очевидно, ее сохраняли, как редкостное сокровище старины. Даже найденная глиняная домашняя утварь свидетельствует о высоком уровне жизни; она гораздо лучше того, что было в ходу в прежние эпохи. Здесь мы нашли посуду из зеленой глазурованной керамики, отдельные экземпляры которой весьма эффектны. Но это далеко не предел изящества. В одном из домов мы обнаружили стройный серебряный кубок великолепной работы. Об этом же говорит еще одна находка. Во время раскопок под бесследно исчезнувшим персидским домом, некогда стоявшим над развалинами древнего храма Гигпарку, мы нашли два гроба с женскими телами, завернутыми в льняные и шерстяные ткани. На них были агатовые и золотые ожерелья, а также золотые серьги. Рядом с телами лежали глазурованные керамические сосуды, а в одном гробу, кроме того, оказались бронзовое зеркало и бронзовая чаша, украшенная круглыми выступами, а также совершенно истлевшие корзины и деревянная посуда. В общем погребальная утварь была хоть и не чрезмерно, но все же довольно богатой. Однако наиболее интересными оказались сами гробы. Они были сделаны из листовой меди и тщательно заклепаны по низу, верху и по бокам, где находились крепления. Как у обычных персидских гробов, один конец у них обрезан прямо, а второй — полукруглый. С обоих концов приделаны прочные медные ручки.
До сих пор в бесчисленных персидских погребениях был обнаружен лишь один металлический гроб, и вдруг здесь мы находим сразу два! Столь редкая роскошь явно противоречит кажущейся бедности жилищ, и это следует принять во внимание при оценке благосостояния жителей Ура в персидский период. С нашими двумя гробами приключилась впоследствии любопытнейшая история. Один из них был в очень плохом состоянии: металл его сильно разрушился. Второй сохранился гораздо лучше, однако и с тем и с другим пришлось порядочно повозиться, пока мы их извлекали и переправляли в Лондон. В Лондоне гробы хранились много лет, но, в конце концов, тот, что был похуже, передали в Бирмингамский городской музей. Сотрудники музея попытались подготовить и экспонировать эту ветхую реликвию, но тут кусок окислившегося металла отскочил от одной из стоек. Оказалось, что под ним скрывался гравированный рисунок. Тогда крепления специально очистили, и на свет появились очень живые изображения животных и цветов. После этого таким же образом очистили второй гроб в Британском музее. И с такими же результатами. Как раз в это время появилось сообщение об одном найденном в Персии предмете, ныне переданном в американский музей. Речь шла о полоске меди, которая была не чем иным, как такой же стойкой от гроба. Гравировка на ней настолько похожа на гравировку гробов Ура, что, возможно, эти изделия вышли из одной и той же мастерской. Но где именно они были изготовлены, в Уре или в Персии, этого мы не знаем.
Еще один персидский гроб, найденный почти у самой поверхности, позволил нам сделать не менее поразительное открытие. Он был ограблен, и в нем по сути дела ничего не осталось, кроме нескольких обломков костей, — даже глиняная посуда была украдена. Но под слоем пыли на дне гроба воры не заметили целую коллекцию глиняных оттисков печатей — окало двухсот штук! И слово «коллекция» здесь употреблено не случайно. Куски мягкой глины специально прижимали к геммам руками: на обратной стороне сохранились отчетливые отпечатки пальцев, и не было отверстия, через которое протягивали шнурок. Затем оттиски обжигали, чтобы сделать их более долговечными. Эти оттиски были своего рода копиями гемм из собрания коллекционера. А он, надо сказать, обладал довольно разносторонними вкусами: в его коллекции представлены геммы греческие, египетские, вавилонские, ассирийские и персидские. Все они свидетельствуют о различных художественных влияниях, проникавших в долину Месопотамии, находившуюся под космополитической властью персов и македонян.
Найденные в персидских домах таблички с датами доходят до конца IV в. до н. э. Мы обнаружили одну табличку времен царствования Александра Великого и одну, помеченную седьмым годом правления Филиппа (Арридея
Несмотря на то что в Уре все еще жили богатые люди и любители искусств, город умирал. Государственной религией персов стало монотеистическое учение Зороастры, и древние боги вышли из моды. Правда, никто намеренно не разрушал старые храмы, однако они уже пребывали в гибельном пренебрежении и запустении. В священном квартале у юго-западной стены самого зиккурата какой-то перс- горшечник поставил свои печи для обжига и занялся «святотатственной» торговлей. Здесь вперемежку с синими глазурованными кирпичами, отвалившимися от стен храма, которым Набонид увенчал свой грандиозный зиккурат, мы нашли «брак» горшечника — поврежденные при обжиге горшки — и его инструмент, маленький глиняный треножник, который удерживал в печи глазурованные блюда, чтобы они не спекались. А в западном углу теменоса, там, где стояло святилище Нанна, мы обнаружили над мусором, покрывавшим двор нововавилонского периода, жалкие остатки жилища персидских времен. Покосившиеся, неровные стены сложены кое-как, без всякой ориентации на расположенный рядом зиккурат. Здесь все смешано: кирпич-сырец, обожженные кирпичи, целые кирпичи и обломки, новые и старые, подобранные на развалинах, с именами различных царей. Все перепутано и грубо замазано глиняным раствором. Такая «кладка» свидетельствует о крайнем нищете и упадке. Круглые, выложенные кирпичом закрома в полу комнат служили для хранения зерна. В одном месте под полом мы нашли горшок с табличками из необожженной глины. Почти все они снова превратились в грязь, но одну или две можно было прочесть по крайней мере частично. В них было сказано, что эти жалкие комнатушки служили жилищами жрецов Нанна и что верующие все еще продолжали приносить десятину в уже почти разрушенный храм.
Очевидно, в IV в. до н. э. произошло событие, подписавшее городу смертный приговор. Когда-то Евфрат или один из его полноводных рукавов омывал на западе стены Ура. Бесчисленные каналы, большие и маленькие, орошали раскинувшиеся вокруг поля. По главным каналам вверх и вниз шли нагруженные товарами суда из Персидского залива и из всех расположенных на реке городов. А теперь Евфрат течет в шестнадцати километрах восточнее развалин Ура; между рекой и руинами простирается голая пустыня. Мы не знаем, когда река изменила свое течение. Но это событие наверняка повлекло за собой полный упадок торговли, связанной с водными путями, разрушение всей сложнейшей ирригационной системы и гибель
