новому.
— Это вещь Армстронга? — спросила Вера.
— С ума сошла? — не выпуская из зубов папиросу, презрительно бросила Ольга Васильевна. — Вайля. «Опера нищих». «Трехгрошовая» Брехта. Мекки Мессер. Тра-та-та-та. Тра-та-та-та, — запела она, ломаясь пополам и доставая папиросой до клавиш.
Брехта и его «Трехгрошовую оперу» Вера знала, но спектакля не видела.
Усталый Петлик вертелся под ногами, мешая танцующим.
Градов и Лена сидели в углу под елкой. Игорь взволнованно рассказывал что-то интересное. Лена смотрела на него с восторгом. Не перебивая, слегка приоткрыв рот, она внимательно слушала.
Лебедь, обращаясь к Шипе, называл ее Катей, Шурой, Зиной, Галей, но только не настоящим именем. Она мужественно терпела и просила называть себя просто Шипой. Через минуту он назвал ее щукой. Сказав «вообще», она от него ушла. Второй, после «поэта», решительный поступок в Шипиной биографии.
Шел снег. Колонны Исаакиевского собора мерцали холодным брильянтовым блеском. Петлик бурно встречал свою первую в жизни ленинградскую зиму. Крепко держа друг дружку под руки, возвращались домой два хороших человека. Две закадычные подружки, Вера Скобелева и Нина Шипилова — Шипа.
В середине урока в класс пришел Градов. Нагнувшись перед зеркалом, чтобы не мешать артисткам, быстрой походкой прошел к инструменту. Морщась, помахал рукой, разгоняя дым, сел. Ольга Васильевна погасила папиросу. Девчонки подтянулись. Урок подходил к концу. В открытых дверях толпились ученики училища. Через несколько минут у них должен был начаться урок «характерного» танца.
Мужской походкой в класс вошла Петрова.
— Скобелева, время! — И Градову: — Привет, Петипа.
Ученики ворвались в класс. Артистки вытирали потные лица, собирали с «палки» халаты и гамаши. Игорь взял Веру под руку, и они вышли на лестничную площадку.
— У нас с Виктором Павловичем ответственное задание для тебя, Вера.
И рассказал, какое: директор одного из Дворцов культуры дает помещение для репетиций. Но при условии, что Градов поставит несколько номеров в детском танцевальном коллективе. Ему самому несолидно, так что вся надежда на Веру. Нет, считаться, конечно, будет, что ставит он. Но чисто формально. Для дела.
— Я думаю, ты справишься. Два притопа, три прихлопа. В крайнем случае, я тебе помогу.
Градов был искренне убежден в своей гениальности.
Детским танцевальным коллективом «Чебурашки» руководила пожилая красивая дама. В прошлом — бессменная исполнительница «королев». Веру она встретила радушно. Сказала, что помнит ее во многих спектаклях. Затем представила детям. Вера вынула из сумки свернутые трубочкой ноты «Кадрили» и передала аккордеонисту. Тот сразу же бойко начал их разучивать. Вера волновалась. Постановочная репетиция началась. Дети, в основном, оказались способными и хорошо подготовленными. Два часа пролетели незаметно.
— Какая вы молодец, — обняв Веру, сказала «королева».
В зал вносили секции большой металлической клетки. Последнее адажио, прощание Арины и Никишки, Вера придумала строить целиком на ее прутьях.
Вошли Градов, Ольга Васильевна и исполнитель роли Никишки Вася Степанов, мрачный, немногословный человек, но танцовщик редкого дарования.
— Привет мастерам, — поздоровался с детьми Градов. «Королеве» он поцеловал руку. — Ну как? Что-нибудь получается? — улыбнувшись, спросил у Веры.
Рабочие собрали клетку, и теперь она стояла в глубине зала.
— Вася. Будь любезен, зайди в клетку и заберись на пятый прут сверху.
Вася нехотя полез.
— Верочка, повисни, пожалуйста, с этой стороны на четвертом снизу. Дети, дети. Ушли домой! — закричал Градов на любопытных «Чебурашек».
Аккордеонист, укладывая инструмент в футляр, нечаянно не удержал одну его половину, и аккордеон издал неприятный звук. Градов зло посмотрел в сторону нарушителя рабочей атмосферы.
Премьера была назначена на конец сезона. Об этом сообщил Градов с экрана телевизора. Петлик его узнал и залаял. Вера слушала и смотрела мельком. Она опаздывала на спектакль. Сегодня в помещении Дворца, где обосновался их коллектив, москвичи показывали «Трехгрошовую оперу».
В зрительном зале она увидела несколько своих ребят. Им дали долгожданный выходной день. В директорской ложе в первом ряду сидел Градов, за ним — Леночка Никитенко. Игорь внимательно рассматривал зрителей. Заметив Веру, помахал ей. Они встретились в антракте, когда, как лошади в цирке, ходили по кругу большого фойе. Зрители показывали чудеса дрессуры. Впритирку проходили они друг мимо друга, обсуждая постановку и игру актеров.
— Ну как? — меняя направление, спросил Игорь.
— Погоди, дай досмотреть, — сказала Вера.
— По-моему, неплохо. Немножко скучновато, — сказал Игорь.
Дали третий звонок. Круг распался.
— Встретимся после спектакля, — уводя Лену, предложил Градов.
Спектакль Вере не понравился. Она не поняла, что хотел сказать режиссер. Ради чего отважился театр на такую сложную работу. Все сцены были невыносимо затянуты. «Бессмыслица» — так определила она свое отношение к спектаклю. Но поняла Вера и другое. Из «Трехгрошовой» можно сделать балет.
Градову спектакль, в целом, понравился. Лена, как она сама призналась, не могла быть объективной, так как с детских лет без ума от артиста — исполнителя Мекки Мессера. Танцевальные сцены Градов не принял категорически.
— Вот ты и поставь, — сказала Вера.
— В каком смысле? — удивился Игорь.
— Поставь балет «Мекки и его жена Полли». — Название она придумала неожиданно для себя самой.
— Правда, Игорь Валентинович, поставьте. Я буду Полли, Васька — Мекки, — обрадовалась Лена.
— Представляете, — входила в раж Вера, — спиной к зрительному залу сидит Питчем. Рядом, положив ему руку на плечо, стоит жена. С другой стороны — маленькая девочка Полли. Нужно взять ученицу первого либо второго класса училища. Группа — как на старинной фотографии. Всю сцену начинают заполнять красивые голые люди. — Градов хмыкнул. — Голые — это я так. В «хиланке». Комбинезоны в обтяжку. И Питчем, как хореограф, лепит из них уродов. На глазах у ребенка. Понимаете? Поэтому-то она выбирает Мекки. Она порочна с детства. Порок Полли впитала с молоком матери. Хорошие люди ей скучны и неинтересны. Вот. Да! Чуть не забыла! В конце спектакля она становится так же уродлива, как творения Питчема.
— Ой, как здорово! Даже мурашки по коже пробегают, — поеживаясь, сказала Лена.
— Да, ничего, — процедил Градов.
Они шли проходным двором. До остановки автобуса так было ближе. Одинокая лампа высвечивала гору ящиков у приемного пункта винных бутылок. Неожиданно Вера скинула шубку. Сорвала с головы Игоря шляпу и, надвинув ее себе низко на лоб, преобразилась в Полли-атаманшу. Прыгая с выкрутасами, она то возникала у ящиков, то исчезала за ними, неожиданно появляясь с другой стороны. Лена подпевала и хлопала в такт. Но танец ее захватил. Загипнотизировал. Она сбросила на руки Игоря дубленку, в прыжке долетела до Веры и включилась в танец. Тонкий ледок на лужах хрустел и ломался. Игорь смотрел на них без улыбки. Мрачно. Как шкуры убитых зверей, висели на его руках шубки танцовщиц. Сложный, находящийся где-то глубоко внутри, непонятный даже ему самому механизм начинал работать, набирать обороты.
Вера устала. Каждодневные репетиции и прогулки с Петликом ее доконали. Вчера, после вечерней репетиции, она гонялась за ним по всему району два с лишним часа. На Петлика произвела впечатление
