Анализы показывали то же: живые возбудители, идентифицированные аппаратами по каталогу памяти как холерные, стойко переносили известные противоядия. Реализуя оптимальную программу, автоматы последовательно перебирали различные сочетания препаратов, но результат был всё тот же — культура вибрионов в противохолерных вакцинах не уменьшала своей жизнеспособности.
На другой лень Мит Эс подвёл итоги: вибрион не поддаётся действию обычных препаратов. Мы ещё раз посмотрели культуру, спроектированную с предметного стеклышка микроскопа на экран. Были хорошо видны тонкие, слегка спиралевидные палочки, очень подвижные за счёт торчащих из тельца жгутиков. Для сравнения рядом, на тот же экран, был спроектирован взятый из хранилища медицинской памяти очень давний фильм, где также были сняты холерные вибрионы при том же увеличении. Даже на глаз было видно сходство обеих форм микроорганизмов. И было непонятно, почему на них не действовали проверенные препараты? Как мы были доверчивы! А ведь история учит: сомневаешься — насторожись.
Биолог Ред Им сказал нам после просмотра, что завтра он лично приступит к изучению выделенных культур, сначала проверив все анализы автоматов, затем сам сделает новые пробы. Ты, Ник Лов, помнишь Ред Има? Он всегда был очень мягок в высказываниях, но на этот раз в его словах звучала категоричность. Да ведь он и имел право на это: микробиология была его профессией и все случившееся он воспринимал как личный вызов судьбы его опыту и знаниям. Он очень решительно заявил, что не нарушит изоляции и проведёт все эксперименты один, чтобы никого не подвергнуть лишней опасности заразиться. Мне показалось, что Мит Эс с явным неодобрением выслушал это предложение, но, поколебавшись, дал своё согласие.
После этого совещание было закончено и все опять принялись за работу. Я продолжала заказывать в хранилище и изучать всю историю возникновения эпидемий холеры на Земле. И то, что я прочитала, ужаснуло меня: в былые времена эта гостья совершала по Земле опустошительные прогулки, сопровождавшиеся огромными жертвами.
Часов около десяти вечера меня вызвал по видеофону Мит Эс и спросил:
— Как вы себя чувствуете, Вер Ли?
— Совсем неплохо — ответила я. Конечно, инкубационный период…
— Мне кажется, вам ничего не грозит, доктор Вер Ли, — успокаивающе сказал мне командир, — Я хотел лишь спросить, полностью ли укомплектован медицинский пункт всем, что предусмотрено?
— Конечно, — ответила я. — Когда производилась приёмка медчасти, всё было тщательно проверено по описи.
— Отлично, Вер Ли. Когда у меня возникнет необходимость обратиться к помощи медицины, я вас извещу.
Мит Эс отключился. Разговор показался мне каким-то странным. В словах командира чувствовалась недомолвка.
С этим ощущением я и уснула. Но разбужена была очень рано, почти ночью. Меня вызвал Ред Им и, с трудом выговаривая слова, сказал, что ему плохо. Он, скрючившись, сидел на постели перед видеофоном, вид у него был совершенно больной. Ред Им пожаловался на сильные рези в животе, лицо его страдальчески осунулось, было видно, что время от времени его скручивает спазм и говорить он уже почта не может.
Сомнений у меня не было, хотя в отсутствия сомнений была моя огромная ошибка и глубочайшая вина. Но сомнений у меня не было, и я, сказав ему несколько успокоительных слов, немедленно отключила Ред Има и вызвала командира. Мит Эс откликнулся сразу, несмотря на то, что был в постели и несомненно спал.
— Кто? — резко спросил он, обращаясь к моему изображению на экране и даже не дождавшись моего доклада. Я была поражена этим, но, не тратя время лишние объяснения, ответила:
— Ред Им. Прошу разрешения перевести его в медпункт и приступить к оказанию помощи.
Вместо ответа Мит Эс включил экран каюты Ред Има. Прошло не более минуты, но Ред Им, обхватив живот руками, уже не сидел, а лежал на постели. — Ред Им! — позвал его командир. — Ред Им! — Лицо Ред Има, искажённое болью и мукой, повернулось к нам. Я не узнала его. — Ред Им! — почти крикнул Мит Эс. — С кем вы встречались ночью? Заходил ли к вам кто-нибудь?
Казалось, что Ред Им сделал попытку ответить, можно было уловить какой-то жест, которым он пытался заменить слова.
Говорите, Ред Им! закричал по видеофону Мит Эс, но голова Ред Им вдруг безвольно упала на подушку, было видно, что его руки ещё более сжались в конвульсивном движении, и он застыл в неестественной позе. Мит Эс молча продолжал стоять перед видеофоном, затем медленно поднёс палец к кнопке и отключился. Одновременно по внутренней связи я услышала его негромкий голос: — Ваша помощь. Вер Ли, ему больше не нужна. Оставайтесь на месте и никуда не выходите.
«Итак, ещё смерть! А ведь казалось наиболее вероятным, что в первую очередь это случится со мной, — с ужасом подумала я. — Едва начался четвёртый день, а среди нас уже нет ещё одного. Кто следующий?».
Через несколько минут Мит Эс опять появился на экране и сказал мне, что разбудил всех членов экипажа и дал команду автоматам доставить умершего в изолятор санитарной части.
«Последний изолятор. Два других уже заняты, и следующим не хватит специализированных помещений. Придётся использовать обычные», — подумала я и тут же отругала себя за такие мысли.
На экране появилось сосредоточенное лицо Ша Вайна, несколько заспанное лицо Мен Ри, который явно не проснулся, ничего ещё не знал и по своему легкомыслию уже готовился отпустить какую-нибудь шутку, но удержался, заметив серьёзные лица остальных. Лос Тид, как всегда, был сдержан и молчалив, он лишь иногда посматривал на Мит Эса, ибо был первым заместителем командира и мог ожидать от него особых поручений. Лой Ки, с которым я раньше мало общалась, молча стоял в ожидании распоряжений. В нём всегда была какая-то безучастность к событиям, но те, кто знал его по предыдущим полетам, аттестовали его как весьма храброго космонавта.
Мит Эс коротко проинформировал о случившемся. Его выслушали в молчании, никто не задал никаких вопросов. Мит Эс официально сообщил, что он просит всех присутствовать при том, как автомат возьмёт кровь и мазки у погибшего и передаст их в идентифицирующую машину, которая должна провести анализ.
— Может быть, для людей, не имеющих специальное образование, это зрелище будет непривычным, но тем не менее я бы просил всех не отходить от экранов, — добавил Мит Эс.
Покойный Ред Им, уже раздетый автоматами, лежал на столе. Белая ткань, покрывавшая его лицо и ноги, как бы подчеркивала его холодность и непричастность к нашему миру. Рядом наготове стоял операционный робот, чью работу я, как врач, всегда недолюбливала, ибо считала, что с людьми, даже мёртвыми, должны иметь дело тоже люди. Человек всегда повелевает автоматами. Когда же мёртвого вскрывает автомат, создается впечатление, что автомат властвует над человеком. И хоть это не более чем моя фантазия, ибо умерший человек уже не существует, я не любила наблюдать работу автоматов с трупами. Но тогда я смирилась с этим, ибо вскрывать друзей, с которыми только недавно работала бок о бок и разговаривала, было, как мне казалось, выше моих сил.
Робот подкатился к столу и принялся за дело. Своими руками-манипуляторами он взял со стола заранее заготовленные пробирки — кассеты, сделал мазки и срезы ткани разных частей трупа, взял пробу крови, герметизировал кассеты и сложил их в обойму. Кончив эти операции, робот-манипулятор перекатился в соседнее помещение, связанное с прозекторской дверью и ввёл обойму в приёмное устройство машины- идентификатора.
— Прошу обратить внимание, — произнёс Мит Эс. — Мы видим ту же картину, что в прошлый раз. Тот же возбудитель.
— Мит Эс произнёс это ровным тоном, и все грустно потупились, ибо ничего утешительного эти слова не несли: вибрион холеры продолжал жить и неведомыми путями распространяться.
— Теперь я прикажу автомату вернуться к столу, взять одну из пустых кассет, лежащих там же, где и предыдущие, те, которые он зарядил и только что отправил на анализ, — спокойным, но каким-то значительным тоном продолжал Мит Эс. — Но на этот раз я приказываю роботу, не заряжая кассету мазками и не укладывая в обойму, пустую прямо у нас на глазах ввести в приёмник машины.
Мит Эс нажал кнопки. Автомат выполнил команду. Мы не спускали глаз с кассеты, которую он повёз к
