— Я так рад, что ты приехала, — проговорил он с улыбкой. — Наконец-то у меня здесь появился настоящий друг.
Дункан посмотрел ей в глаза, и Джулия вдруг почувствовала: ее приезд кое-что для него значит.
— Я тоже рада тебя видеть, — прошептала она, краснея.
«Может, мой приезд в Лондон — это начало нового этапа наших отношений?» — спрашивала себя Джулия.
Они говорили еще какое-то время, но потом в комнате снова появилась Соня, и Джулия тотчас же распрощалась с Дунканом — не хотелось портить себе настроение.
Это была отвратительная неделя. Гидеон пребывал в ужасном настроении с того самого момента, как получил очередной отказ. Это случилось в понедельник, и как всегда, кульминация наступила в среду вечером. Она совершила ошибку, предложив мужу поехать к ее тете. Услышав о тетушке, он рассвирепел и набросился на Кармен с кулаками.
Жестокость Гидеона по отношению к ней проявлялась по-разному. Иногда это были слова — он мог всю ночь мучить и изводить ее оскорблениями; он будил ее новой порцией ругательств и обвинений, едва лишь она засыпала.
Иногда он просто избивал ее — хлестал по щекам и бил кулаками, выкрикивая при этом оскорбления. Причем избиение продолжалось весь вечер — вернее, до тех пор, пока муж, утомившись, не ложился спать. К счастью, подобные истязания происходили довольно редко.
Чаще всего события развивались по следующему сценарию: сначала — кратковременная вспышка, когда муж набрасывался на нее с кулаками, а затем он вихрем выносился из дома и исчезал, зачастую на несколько дней. Именно так и произошло в среду. Сейчас уже была суббота, но он пока не возвращался.
Кармен знала, что должна оставить Гидеона Берда, но она боялась последствий. Ведь у нее была работа, которой она очень дорожила. Хотя Гидеона в последнее время преследовали неудачи и его предложения повсюду отклонялись, он все еще оставался весьма влиятельной фигурой в мире телевидения. Если бы он захотел, то мог бы разрушить ее карьеру до основания.
Два дня, проведенных в одиночестве, пошли Кармен на пользу — она отдохнула и даже немного приободрилась. Проснувшись утром и увидев за окном сияющее солнце, она решила сделать над собой усилие — решила насладиться жизнью для разнообразия. Натянув джинсы и свитер, Кармен занялась макияжем. Перед ней сейчас стояла гораздо более сложная задача, чем обычно, — надо было скрыть свежий синяк на подбородке, а также «замаскироваться» до неузнаваемости, чтобы не привлекать внимания фанатов телевидения.
Еще несколько лет назад Кармен справлялась с этой задачей без всякого труда, поскольку не являлась звездой первой величины. Потом «Переделку» передвинули на вечер, и ее стали узнавать, где бы она ни появилась. А шесть месяцев в качестве ведущей программы «Национальная лотерея» решили ее судьбу — стало просто невозможно вести обычный образ жизни. Гидеону нравилось находиться в центре внимания, но Кармен очень смущалась, ей не хотелось, чтобы ее узнавали, она хотела жить, как прежде. Но теперь каждый, даже самый незначительный контакт с внешним миром — поездка на такси, выход в магазин, да просто появление на улице — сопровождался одним-единственным вопросом: меня узнают?
Управившись с макияжем, Кармен занялась своими короткими светлыми волосами — с помощью мусса и щетки уложила их совершенно по-другому, чтобы ее прическа ничем не напоминала экранную. Потом надела бейсболку, надвинув козырек на глаза. Что ж, теперь она стала совсем другой — стала самой обычной женщиной, каких множество на улицах города. Подобные преображения Кармен тоже называла «переделкой». Таким образом она пыталась избавиться от неприятного ей внимания случайных прохожих.
Повернувшись к зеркалу боком, она тщательно осмотрела себя. Пожалуй, джинсы слишком уж сильно ее обтягивали. Придется отказаться от ленча на недельку. Пресса изрядно досадила ей в прошлый раз, когда она случайно набрала несколько лишних фунтов, — так что не стоит рисковать.
Если бы пресса пронюхала правду о ее личной жизни, вот тогда бы репортеры порезвились. Она могла себе представить броские заголовки: ПЕРЕДЕЛКА НЕУДАЧНОГО БРАКА. ДРАМА В ЛЮБОВНОМ ГНЕЗДЫШКЕ БЕРДОВ[3]. Интересно, у Гидеона есть любовница? Кармен отвергала его сексуальные притязания, когда ей это удавалось; она опасалась, что страсть к насилию может завести его слишком далеко. И он, кажется, пришел к выводу, что жена фригидна. Правда, Гидеон и сейчас брал ее время от времени, но она подозревала, что чаще всего он удовлетворял свою страсть в другом месте. Но Кармен не любила об этом думать. Она понятия не имела, где он проводит время, когда уходит из дома на несколько дней, и никогда не смела спрашивать. Однако она точно знала, что в субботу он не вернется. А значит, целый день она будет предоставлена самой себе.
И пусть Гидеон сейчас развлекается так, как ему нравится — она не собиралась из-за этого расстраиваться. Кармен заперла парадную дверь и с улыбкой вышла на апрельское солнце.
Дункану не много надо для хорошего настроения. Была суббота, а это означало, что он может предвкушать завтрашний выходной. Утро началось с того, что Соня принесла в постель тосты. К сожалению, она их подпортила, — видимо, не понимала, что хлеб надо лишь чуть-чуть поджарить. Он тотчас же сказал ей об этом, а она обвинила его в неблагодарности, ведь из-за него она опоздала на занятия аэробикой. Впрочем, он и эти тосты съел с величайшим удовольствием.
И с таким же удовольствием Дункан вышагивал в это утро по Портобелло-роуд. Он отправился сюда, подчинившись внезапно возникшему желанию купить новую шляпу для своей коллекции. Расточительность, конечно, — Дункан прекрасно это понимал, но полагал, что удача улыбается лишь тем, кто в любом случае заслуживает такой улыбки. К тому же он на собственном опыте убедился: безрассудные поступки часто влекут за собой целую вереницу счастливых случайностей.
Накануне позвонил его агент — такой факт уже сам по себе являлся поводом для праздника. Несколько лет Дункан добивался права произносить эти волшебные слова… «Мой агент» — мог теперь бросить он небрежно во время беседы. Впрочем, это право было пока что единственным его достижением. Агент позвонил лишь для того, чтобы сообщить: Дункана, возможно, прослушают на маленькую роль в «мыльной опере» на телевидении. Проигнорировав слова «возможно» и «маленькую», он уже грезил об известности Гранта Митчелла.
Приход Джулии тоже ободрил его чрезвычайно. Она была его старой приятельницей, и только на нее он мог рассчитывать в трудное время. У Дункана возникло ощущение, что ее приезд в Лондон — предзнаменование удачи.
Если бы он знал, что она придет, непременно устроил бы так, чтобы Сони не было. Джулия весьма критически относилась к его подружкам, и Соня, конечно же, являлась типичной представительницей тех женщин, с которыми он имел дело: красивая, забавная в постели, но склонная к капризам и очень ограниченная.
К тому же она стала ревнивой. Как и все его предыдущие подружки, Соня, казалось, не в состоянии была понять, что между мужчиной и женщиной могут существовать платонические отношения. Когда Джулия ушла, Соня набросилась на него с вопросами — она дотошно выспрашивала: спал ли он с Джулией, почему она пришла к нему и что значит для него «эта женщина»?
Дункан ответил Соне, совершенно откровенно и честно. Заявил, что между ним и Джулией никогда не было физической близости. А вот объяснить, что она для него значила, оказалось не так-то просто. Пришлось сказать, что Джулия — «особенная» женщина. Однако что в данном случае означает слово «особенная», он и сам точно не знал.
— Видишь ли, мы с ней дружим с детства, — объяснял Дункан. — То есть это просто дружба, не более того. А то, что она женщина, не имеет никакого значения. Поэтому я и говорю, что Джулия — особенная.
— Особенная? — фыркнула Соня. — Я могла бы с такой же легкостью сказать, что Бинки Фоллет — тоже нечто особенное. В конце концов, я знаю его с театральной школы. Но тебе бы не понравилось, да? Вы, мужчины, не любите, когда такие вещи… оборачиваются по-другому.
