– Я знаю свое дело.
Фраза была бессодержательной и могла служить лишь прелюдией к следующей.
– Мне не нравится, когда штатские вмешиваются в мою работу, – произнес шериф. – Мы расследуем этот случай, а после сообщим вам.
– Мы всего лишь пара туристов, – улыбнулся я. – Изучаем Аспонику, так сказать, с неформальной стороны.
– Делайте свою работу лучше, – бросила Франсуаз, – и нам не придется вмешиваться.
В переулке остановилась вторая машина; она не смогла припарковаться ближе и скрипнула шинами позади автомобиля шерифа.
Хлопнули дверцы; трое человек подошли к нам, и у меня не возникло желания подавать им руки.
На чай я бы им тоже не подал.
– Комендант Ортега, – произнес федеральный шериф. – Вот то, о чем мы с вами говорили.
Темные глаза коменданта быстро осмотрели собравшихся людей. Его брови были нахмурены, но при взгляде на Франсуаз они сошлись еще резче. Правая щека коменданта болезненно дернулась при виде демонессы; он перевел взгляд на меня.
Не знаю, хотел ли он что-то увидеть или что-то пытался мне сказать.
Он быстро отвел глаза.
– Обвинения серьезные, комендант, – отрывисто произнес федеральный шериф. —Дело необходимо выяснить до того, как приблизятся выборы губернатора.
– Когда вы узнаете, кто это задумал, – произнесла Франсуаз, – вы опечалитесь еще больше. Я повернулся к шерифу.
– Почему вы отчитываетесь перед комендантом тюрьмы? Разве вы не подчиняетесь федеральному судье?
– Формально, – ответил он. – Однако, согласно инструкции, операциями руководит старший офицер ведомства безопасности. В данном случае это комендант Ортега.
– Шериф, – обратился к нему комендант, – позаботьтесь, чтобы задержанные оказались в участке.
Это значило, что он хочет переговорить с нами наедине.
Лицо федерального шерифа было скроено по образцу, который обычно выпадает людям, не любящим, когда им дают монетку и велят сбегать за мороженым.
Но сегодня он не был готов смело взглянуть в глаза судьбе и получить от нее оплеуху.
– Шериф слишком долго вертел колесо в одну сторону, преследуя вампиров, – вполголоса произнес я, наклоняясь к Франсуаз. – И теперь ему нужно время, чтобы осознать, что оно крутится и в обратном направлении.
Помощник шерифа надел наручники на бармена, который в этот момент думал не о попытке спастись бегством, а скорее о хорошем дантисте, а также о своих неблагодарных посетителях.
Привычная работа придала лицу помощника шерифа выражение спокойного удовлетворения. Он делал то, что привык, и это его радовало.
Федеральный шериф вернулся за руль, больше не посмотрев на нас; по всей видимости, он боялся, что мы скажем еще что-то, что испортит ему пищеварение.
Ортега Илора подождал, пока автомобиль шерифа пыхнул ему в спину струей выхлопного газа
Он приблизился к Франсуаз и вполголоса произнес:
– Ты грязное, отвратительное отродье.
Девушка хлестко ударила коменданта по лицу; он отшатнулся, хватаясь рукой за разбитую губу, из которой струйкой текла кровь.
– Ты будешь подбирать либо выражения, – ласково пояснила Франсуаз, – либо свои зубы из пыли.
Двое охранников дернулись, словно злость их патрона передалась и им. Однако они не предприняли попытки приблизиться; не потому, что испугались Франсуаз – они были слишком глупы, чтобы адекватно оценивать опасность, – но из боязни, что комендант Ортега взбесится от того, что подчиненные видят его унижение.
Ортега посмотрел на мою партнершу с ненавистью, затем повернулся ко мне.
– Вы… – начал он и запнулся, то ли перехватило дыхание от ярости, то ли проглотил готовое спрыгнуть с губ оскорбление. – Вы ведь человек.
– Чем больше я узнаю людей, – ответил я, – тем больше в этом сомневаюсь.
– Хватит софистики, – произнес он. – Вы человек, и я это вижу. Как вы могли отказаться от своей души? Ведь это самое ценное, что есть в человеке.
– Кто хочет душу свою сберечь, – ответил я, – тот потеряет ее. Евангелие от Марка, глава восьмая, стих тридцать пятый.
Лицо коменданта побледнело, и я увидел, как мелко вздрагивают его губы.
– Несчастный, – прошептал он, – ты должен был отдать душу свою Господу.
– Почему? – спросил я.
