Франсуаз в раздумье посмотрела на тело, вздрагивавшее под ее каблуком.
– Он был дерзок, – сказала она, – и осмелился не повиноваться мне. Но так и быть – я не пристрелю его серебряной пулей, если он поцелует кончики моих сапог. Ты готов сделать это, старик?
Человек поднял окровавленную голову. Раздробленный череп срастался медленно, ибо пастух был голоден и истощен.
– Мой народ хочет есть, – прошептал он. – Наши дети голодны. Если ты обещаешь, что позаботишься о них, я стану твоим верным рабом.
Франсуаз улыбнулась еще шире.
Меня едва не стошнило.
Старый вампир встал на колени. Безобразный кожаный пластырь, в который превратилось его лицо, раздвинулся, открывая пасть. Голова вампира низко наклонилась; он почтительно поцеловал кончики сапог девушки и отполз прочь, не поднимая лица.
– Может быть, ты будешь прощен, – проговорила Франсуаз и, обведя тварей взглядом, коротко усмехнулась. – А теперь постройтесь по трое, и я отвезу вас в город.
– В город, в город, – загомонили вампиры. – Там нас накормят. Как мы хотим есть.
Франсуаз повернулась к одному из детей и благосклонно потрепала его по грязным волосам.
– Я даже позволю вам поехать в машине.
Имея дело с толпой, очень сложно заставить ее подчиняться; секундная промашка – и она выйдет из- под контроля.
Однако Франсуаз любит рискованную игру.
Высокий человек с черными всклокоченными волосами внезапно вышел из круга. Его зрачки все еще оставались черными, но по их ободкам уже начинали пробегать золотистые искры.
– Стыдитесь, – глухо проговорил он, и его глаза взорвались золотыми молниями. – Стыдитесь, люди.
Вампиры зашумели.
Франсуаз гордо повернулась к наглецу, дерзнувшему ей перечить.
– Да вы посмотрите, – продолжал вампир. – Их здесь всего двое. Эльф и демоница, в которых много свежей, горячей крови.
Гул голосов стал громче. Твари переглядывались, и их потускневшие глаза вновь начали алчно загораться.
– К чему нам подчиняться ей? – Вампир повысил голос, обнажив окровавленные клыки. – Мы здесь, мы вольны поступать так, как захотим.
Он обвел толпу горящим взглядом.
– Вы жаждете крови – так вот же она, кровь.
Последнее слово он проревел, корчась от боли.
Франсуаз легко шагнула к нему и, опустив руку, схватила вампира прямо через штаны за яички. В следующее мгновение она распрямилась, высоко поднимая над головой его оторванное мужское достоинство.
– Если я услышу хоть слово, – грозно произнесла она, – еще хоть одно слово, я убью вас всех, прямо здесь.
Старый пастух, все еще не поднимаясь с колен, смотрел на то, что происходило. Маленький мальчик, голову которого Франсуаз только что ласково трепала, теперь глядел блестящими глазами на девушку, оскалив клыки.
Кастрированный вампир поднимался с колен, и его потемневшее лицо горело злобой.
– Не слушайте лживые речи этой блудливой твари, – прохрипел он. – Демоны всегда лгут. Она закует вас в цепи и станет морить голодом, пока вы не потеряете последние силы, чтобы сопротивляться ей. А тогда она станет пытать вас ночи напролет, наслаждаясь тем, как вы кричите от боли. Убейте демоницу, и вы вдосталь напьетесь крови.
Франсуаз развернулась эффектным движением королевы, и ее волосы взлетели пышным облаком.
Вампиры стояли на месте, не решаясь двинуться; адский огонь, прыгавший в глазах моей партнерши, пугал их, заставляя робко жаться друг к другу.
Но дерзкие слова их соплеменника и близость свежей, горячей крови не могли не взбудоражить изголодавшихся тварей. Вот они сделали один шаг, потом еще один, смыкая кольцо; дети разевали маленькие рты, вскрикивая и повизгивая.
– Несчастный, – громовым голосом произнесла Франсуаз, и обжигающий столб пламени ворвался в воздух в том месте, возле которого стоял вампир. – Ты осмелился противоречить мне, пришедшей в ваш слабый мир из самой преисподней.
Вампиры испуганно попятились, и даже дети, обычно более дерзкие и злые, чем взрослые, испуганно обхватили ручонками ноги старших.
Только высокий вампир, который осмелился начать бунт, стоял, прочно уперев ноги в землю, и в бешенстве смотрел на мою партнершу.
– Говоришь, пришла из преисподней, сучка? – прорычал он. – Так я тебя туда и отправлю.
Франсуаз резко развернулась, обожгла меня горящим взглядом.
