хрустят, ломаясь, его ключицы.
Боль придала человеку силы, и он поднялся; его тело извивалось, ибо сломанный позвоночник больше не мог удерживать его.
Я отступил назад, приглашая его последовать за мной.
Он заревел от боли – такое бывает, если вслед за раздробленным хребтом рвутся один за другим нервные волокна.
Я знал, что его позвоночник не срастется, пока он стоит. Или срастется не правильно.
Он ринулся вперед, стараясь ухватить меня. Я уклонился, но не смог правильно рассчитать движения. Переломанные плечи заставляли руки твари двигаться под неестественными углами. Грубые пальцы схватили меня и оторвали от земли.
Я сложил вместе руки и несильно ударил его в грудь.
Это должно было привести к разрыву сосудов твари и обильному внутреннему кровоизлиянию.
Он заревел, и кровь полилась из его распахнутого рта.
– Кровь, кровь, – жалобно запричитали вампиры.
– Можно, можно нам наконец напиться крови.
Я понял, что совершил ошибку. Я не должен был показывать этим людям того, чего они так сейчас жаждали.
Я развел руки и ударил противника по почкам. Правая из них лопнула, про левую я не мог сказать с уверенностью.
Он отпустил меня, прижимая ладони к телу.
Кровь продолжала литься из его рта, вампиры кричали все громче.
Я нашарил взглядом приличной величины камень, поднял его с земли и с размаха всадил в рот человека, накрепко запечатывая его.
Тварь пошатнулась, давясь гранитом. Я наотмашь ударил вампира в левую часть груди.
Мгновение я не слышал ничего вокруг – только звук, с которым там, внутри, лопнуло его сердце.
Он упал, выкатывая глаза.
Я ударил его по лицу, еще глубже вгоняя камень в его пасть.
Дрожа, он встал и замер, в бешенстве глядя на меня.
Кровь, вырывавшаяся из разбитых сосудов и обильно лившаяся внутрь его тела, теперь попадала в желудок твари и кормила его.
Черные глаза человека полностью заполнились золотыми мельтешившими искрами.
Он поднял голову и с трубным «ха!» вытолкнул вбитый в его глотку камень. Кровь более не лилась из его почерневших губ. Вся, до последней капли, она впиталась в ткани его тела.
Он раскрыл рот, пытаясь заговорить, но оттуда вырывался только хрип.
Я видел, как кровавое безумие поднимается в нем, заполняя мозг.
Он бросился на меня так стремительно, что я не успел отскочить. Он обхватил меня, и мы покатились по земле. Рот твари распахнулся, я не мог увернуться от вылетавшего из него окровавленного песка. Смрадный запах ударил мне в нос, и два кривых клыка потянулись к моему горлу.
Я обхватил его и свел руки вместе у него за спиной.
– Убей его! – закричала Франсуаз.
Я резко опустил руки туда, где, разорванный, сходился и расходился его сломанный позвоночник.
Его глаза находились так близко от моего лица, что я увидел, как ему больно. Он отпустил меня, и я ударил его еще раз.
Я встал, перевернув его, а он продолжал корчиться на земле, поднимая руки и скрючивая пальцы.
– Прикончи его! – приказала Франсуаз.
Я вынул из кобуры шестизарядный револьвер, в котором сверкали серебряные пули.
Я взвел курок, проворачивая барабан.
Человек поднялся, превозмогая боль. Он сделал это и успел еще заглянуть в дуло револьвера.
Я нажал на спусковой крючок.
Серебряная пуля вонзилась в лоб человека, пригвождая его к месту.
Его огромные кулаки разжались, а нижняя челюсть отвисла.
Он сделал шаг назад, затем другой, потом осел на колени.
Его черные глаза закатились, и золотые искорки гасли в них одна за другой.
– Ты – наша королева, – бормотали вампиры, подходя к Франсуаз.
Они тянули вперед изможденные руки, стараясь дотронуться до нее.
– Веди нас, – шептали они. – Веди нас туда, куда ты скажешь. Только, пожалуйста, накорми нас. Мы
