и до победного конца защищать то, что дорого и ему, и вам.
Будучи благородным эльфом, я постарался быстрее прогнать это чувство. Готовность помогать ближним – один из самых презираемых нами пороков.
– А это кто? – спросила Франсуаз, решив, видимо, не выходить из роли заинтересованной слушательницы.
– Он сажал картофель, – ответил Чис-Гирей.
Франсуаз радостно улыбнулась. Наконец-то ей удается поддерживать светскую беседу.
– И чем он знаменит? – спросила она. На мгновение Марат обомлел, а затем голос его прогремел, словно речь прокурора:
– Он сажал картофель. Разве этого мало?! – С этими словами поэт развернулся и бросился вон из комнаты, бормоча: – Чертовы демоны! Да что они смыслят в великой культуре Асгарда?!
9
Я затормозил.
– Дальше придется идти пешком, – пояснил я, – Нам стало известно, что этим утром в Город эльфов приехал уже четвертый из наиболее известных вампиров
– Беда, – задумчиво проговорил Марат, и было неясно, имеет ли он в виду нашествие вампиров или же размокшую грязь, которая не замедлила обрызгать его высокие, сшитые на заказ сапоги.
– Отнюдь, – отозвалась Франсуаз, раздвигая высокие кусты. – Как вы сказали? Беда? Вот если мы позволим им уехать, тогда действительно будет беда.
– Сейчас нам придется нарушить границы частного владения, – сказал я, останавливаясь перед проволочным забором и доставая кусачки. – Не боитесь нарушать законы, господин Чис-Гирей?
– Мне неведом страх, – скромно ответил поэт.
Я ожидал, что он тут же залихватски подкрутит усы, но он делать этого не стал, разрушив тем самым еще одно стереотипное представление о нормальном поведении асгардцев за границей.
– Сколько всего таких колец? – спросила Франсуаз, пролезая в отверстие.
– Это закрытая информация, – ответил Чис-Гирей.
Он не стал левитировать через стену, а я счел неудобным спросить отчего.
– То есть вы не знаете, – хмыкнула Франсуаз. – Этого следовало ожидать.
– Владеки хранили свою тайну века, – пояснил я, отряхивая руки. – Нам направо. Но Тадеуш оказался слишком болтливым – свежая кровь быстро развяжет ему язык. Мы не знаем, сколько он успел поведать своим собратьям.
– Поэтому, если хотя бы один из перстней окажется в руках темных вампиров, – Франсуаз встала на колени и принялась разгребать траву, – то их популяцию уже не удастся сдерживать.
– А это может произойти и сегодня, и через сто лет, и через пятьсот, – подтвердил я, предоставляя девушке самой играть роль бульдозера. – Это слишком большой риск, господин Марат.
– Они даже не будут больше бояться солнечного света? – осведомился поэт, рассматривая обнажившуюся могильную плиту.
Надпись, выгравированная на камне, гласила: «Сэр Льювеллин». Далее следовала информация о нем, которая не интересовала никого ни при жизни достойного сэра Льювеллина, ни тем более после.
– Вампиры не боятся солнца, – фыркнула Френки. Крышка гроба раскрылась, и престарелый джентльмен, подслеповато озираясь, сел в своей могиле.
– Вы хоть знаете, который час? – осведомился вампир. – А это еще кто с вами?
– Я – Марат Чис-Гирей. – Поэт церемонно поклонился, не подходя, однако, слишком близко к открытой могиле. – Мне сказали, что вы можете рассказать кое-что о вампирах.
– Рассказать? – Сэр Льювеллин сердито нахмурил брови. – Я, молодой человек, вам не нянька и не гувернер, чтобы рассказывать очевидные вещи.
– Простите его, – вмешался я. – Он иностранец.
– Тогда понятно, – вздохнул сэр Льювеллин. – Сейчас уже не разберешь – то ли человек говорит с акцентом, то ли это новомодный жаргон.
Марат открыл рот, намереваясь заявить, что он говорит без всякого акцента, но я мягко удержал его.
– Сэр Льювеллин, – произнес я, – мы бы хотели, чтобы вы открыли для нас врата в преисподнюю.
Марат взглянул на меня, ясно давая понять, что он-то этого никак не хочет.
– Так бы сразу и сказали, – проворчал старик. Он взмахнул рукой, и мы провалились в бездну.
10
Багряные реки лавы были испещрены ярко-оранжевыми прожилками огня. Стены пульсировали, словно живые, и, приблизившись к ним, можно было услышать стук бьющихся человеческих сердец.
Маленькое крылатое существо летело нам навстречу. Оно отчаянно било крыльями, словно боялось вот-вот упасть. Приблизившись, тварь распахнула рот, и стало ясно, что изнутри она полностью состоит из зубов.
