– Мы получили несколько писем с угрозами, господин Амбрустер. Эти люди требуют, чтобы мы продолжали финансировать их. Они также хотят новую партию автоматов и взрывчатого вещества.
– А вы не знаете, где оно может оказаться завтра? Возможно, на центральной площади столицы.
– Если быть откровенным…
Колин Зейшельд никогда в жизни не был откровенным, и это уже вряд ли ему грозило.
– Если быть откровенным, – сказала Франсуаз, – то вы знаете, что окажется.
– Это очень досадный эпизод в истории нашего ведомства, – произнес Зейшельд. – Нам бы хотелось поскорее… э… вычеркнуть его из памяти.
– Сложно забыть, что имел дело с террористами, когда эти террористы могут в любой момент разнести тебе голову, – сказал я.
– В этом-то все и дело, господин Амбрустер. Нам бы хотелось… чтобы вся эта история закончилась, закончилась без последствий.
– И чтобы никто не узнал о том, какими мерзостями вы занимаетесь?
– Ну…
Он заговорил быстрее:
– Я знаю, что Конклав поручил вам расследовать пророчество. Мое ведомство тоже занимается этим, по своей линии. Мы уверены – то, о чем я пришел рассказать вам, связано с этим напрямую. Мы не знаем всех подробностей, но вам не составит труда выяснить их. Я знаю, как вы работаете. Я читал отчеты об операции «Соляные копи» и видел снимки. Я был там спустя два часа после того, как вы там закончили. Мы хотим, чтобы вы уладили это дело, раз и навсегда.
Я усмехнулся и покачал головой.
– Убирайтесь к дьяволу, Колин.
Он поспешно добавил:
– Наше ведомство может хорошо заплатить вам.
Я встал:
– Я сказал, чтобы вы убирались к дьяволу, Колин.
Он тоже поднялся. По его глазам я понял, что он все еще не хочет уходить и встал только потому, что встал я.
– Вы еще успеете на ближайший рейс до Итиунты, – сказал я. – Если поторопитесь.
Франсуаз вновь углубилась в документы, лежавшие на ее столе, словно нашего посетителя более не существовало.
– Мы вышлем вам счет, – бросила она, не глядя на Колина Зейшельда. – За визит и потраченное на вас время. И можете быть уверены, что он окажется достаточно крупным.
– Но это невозможно, – сказал Зейшельд. – Вы не можете мне отказать.
– Дверь вон там, – ответил я. – Надеюсь, вас не придется выставлять отсюда, точно пьяницу из ночного бара.
Его глаза растерянно забегали.
– Но вы не можете выставить меня вот так, – сказал он, – после того, как я вам так много рассказал.
– Мы можем вас убить, – сказала Франсуаз, не поднимая глаз от бумаг.
– В следующий раз застегните рот на молнию и не расстегивайте, – добавил я. – Если ваше начальство предоставит вам следующий раз.
Мало того что этот человек мне не нравился, так он еще пытался вывести меня из себя. Ему вообще не следовало приезжать к нам со своим дурно пахнущим предложением. Занимаясь грязными делами, этот Зейшельд и сам пропах зловонием, которое не может перешибить никакой, даже самый дорогой одеколон. А теперь он еще и не хотел уходить, хотя ему указали на дверь.
Правительственные чиновники свирфнеблинги пытаются чувствовать себя как дома везде, куда ни придут, – и нельзя им этого позволять.
– Я не могу уйти, – сказал Зейшельд.
– Вы же не думаете, что сможете здесь поселиться, не так ли? – хмуро сказал я. – Разговор окончен, и вам придется убраться.
– Вы не понимаете, господин Амбрустер.
– Боюсь, Френки, – задумчиво сказал я, обращаясь к моей партнерше, – что мне придется его ударить.
– Сделай это посильнее, – посоветовала девушка. – Он мешает нам работать.
– Господин Амбрустер! – В голосе Зейшельда послышались умоляющие нотки. – Вы должны помочь нам справиться с этими людьми.
– Я не собираюсь на этой неделе в Итиунту, – сказал я, выходя из-за стола. – А вот вы, Колин, сейчас откроете эту дверь либо рукой, либо носом.
Он отступил назад, споткнувшись о край ковра.
