Демонесса высоко подняла заговоренный клинок, готовая разрубить им черное сердце Мшары и освободить девочку.
Пространство выгнулось, как выгибается, раздуваясь под напором воды, кожаный бурдюк. Промозглое Ничто вспучивалось между демонессой и ее целью. Нечто входило в астральный скол, продавливая границы реальности.
Всего долю секунды длилось искривление мира. Потоком мутной воды, переливаясь и меняя очертания, на землю Мшары выхлестнул ось темное тело.
Иблис распрямился, разводя руки, и дыра в реальности затянулась за его спиной.
Демонесса остановилась, меч дважды просвистел в ее руке.
– Ты хочешь освободить ее, Франсуаза? – спросил Иблис. – Как это мерзко. Ты – демон и должна помогать своим.
Маленькие толстые рожки поднимались из висков Иблиса. Красная кожа его словно состояла из кипящей воды, которая пенилась и бурлила, ни на мгновение не оставаясь неподвижной.
Серые глаза Франсуаз вспыхнули, губы хищно растянулись в улыбке.
– Ты не сможешь помешать мне, – со смехом произнесла девушка, – пока не переместишься во Мшару весь. А тогда я убью тебя.
Губы Иблиса растворились. Внезапно они стали большими и длинными, раза в три превосходя человеческие. Красные ломти плоти свернулись, закрутившись в тугие свитки – сверху и понизу черных зубов.
– Я сделаю по-другому, – произнес он.
Его глаза развернулись в противоположные стороны, словно он был человеком-ящерицей, а затем стали выпучиваться, выходя из отверстий в черепе.
Глаза Иблиса обратились головами гусениц; их маслянистые тела выползали из мозга порождения Темноты. Демон поднял руки, разводя их и отворяя тем самым окна миров.
Франсуаз отшатнулась.
Рябь пробежала по границам реальности. Хрустальные своды скола начали растворяться, темное сердце забилось быстрее, и кровь с новой силой хлынула из трещин ее артерии.
Очертания высоких тисов стали прорисовываться в зарослях тростника. Мазки голубого неба легли на темный, пронизанный дырами купол над моей головой.
Волны зноя пронзили воздух. Они пробегали средь холодных, влажных испарений Мшары, но не смешивались с ними.
– Ублюдок, – в бешенстве процедила Франсуаз.
Иблис засмеялся, одна из гусениц вывалилась из его глаза, оставив позади себя глубокое отверстие.
Один мир накладывался на другой. Сад вокруг минарета, в центре столичного города Курземе, проявлялся в Верхнем болоте скола.
Иблис соединил ладони.
Десятки людей натягивали тетиву луков; их руки замерли в напряжении, как и их изогнутое оружие. Королевские солдаты в оцепенении смотрели на Мшару, появляющуюся перед их глазами.
Король Гельминт стоял позади своих людей. Седой старик, с гордой осанкой человека в расцвете сил, он держал руки сложенными на груди и, без сомнения, знал, что происходит перед его глазами.
Черная фигура приближалась по песчаной аллее, и сухой ветер развевал волосы над головой человека. То был Доррос Бланко.
Голубая молния пронзила Мшару, широкой трещиной пройдя по хрустальной грани универсума. Узкие глаза Дорроса Бланко встретились с моими. Наемник перешагнул границу миров.
Я выбросил руку вниз, обращая энергетическую трость в лезвие клинка. Бланко положил ладонь на эфес меча.
– Теперь, офицер, – процедил он сквозь сомкнутые в ярости зубы, – это между тобой и мной.
– Боюсь разбить тебе сердце, Доррос, – произнес я, – но между нами ничего не может быть.
Тонкие молнии пряли шипящую ткань между ладонями Иблиса.
– Добро пожаловать в реальный мир, Франсуаза! – торжествующе прокричал он.
Демонесса в бешенстве бросилась вперед. Иблис отшатнулся, заговоренное лезвие разрубило пространство на два широких куска, но не причинило вреда порождению Темноты.
– Ты не сможешь добраться до меня! – воскликнул Иблис.
Рогатое существо находилось, кажется, в нескольких дюймах от девушки, и в то же время демон был неизмеримо далеко.
Желтая гусеница, выпавшая из глаза Иблиса, извивалась под ногами демонессы. Франсуаза наступила на нее и растерла носком сапога.
– Ты разбрасываешься, – процедила она. С громким визгом Иблис сложился пополам, его красные пальцы, унизанные черными перстнями, прижались к пустой глазнице.
Демон не заметил, как часть его выпала из щели между мирами, служившей ему убежищем. Толстый бурав боли провертел глубокое отверстие в его голове.
– Кажется, ты потерял зрение, – усмехнулась Франсуаз.
