Людей никогда не поймешь до конца.
Франсуаз выпрямилась и позвала меня взглядом.
– Я не понимаю, Майкл, – произнесла она, отряхивая руки. – Эти люди здоровы, их тела в полном порядке.
– У людей есть еще и душа, – негромко ответил я. – Ты демон и должна знать.
– Заткнись. Что с ними?
Я опустился на корточки и заглянул в лицо одному из друидов.
– Мириэль говорит, что ненависть отравила лес, – произнес я. – Ты заставила их создавать орудия смерти. Это их убило.
– Глупости, – фыркнула Франсуаз. – Магия и силы астрала созданы для того, чтобы убивать и калечить. Еще ни у одного колдуна кишки это не выворотило.
– Речь идет не о магии. – Я выпрямился, но не стал отряхивать рук, так как ни к чему не прикасался. – Это образ жизни и мыслей. Человек – это то, что он делает. Ты заставила этих людей сделать то, что противоречило не просто их мировоззрению – противоречило им самим. И теперь они умирают.
– Им можно помочь? – обеспокоенно спросила Франсуаз.
– Если человек болен, его можно попытаться лечить, – сказал я. – Если проклят, проклятие можно снять. Но они совершили то, что было им ненавистно. И перед ними встал выбор – жить с этим или умереть.
Я посмотрел на Франсуаз:
– Они сделали свой выбор. Лицо девушки стало жестким.
– Отлично, – произнесла она, повышая голос. – Мы знали, что многим придется умереть в этой войне. Друиды оказались первыми. Сделаем все, чтобы их смерть не была напрасной.
Демонесса выхватила клинок, и гиберийские ополченцы подхватили ее боевой клич.
– Я хотел поговорить с тобой. Если ты не против.
– О чем?
Франсуаз обернулась. Лицо ее было непроницаемо, во всяком случае радости на нем не было.
– О том, – неуверенно начал Колтон, – о том, что должно произойти.
– Тогда садись, – сказала Франсуаз.
Колтон повиновался:
– Я никогда не делал того, что… То, что собираюсь сделать.
– Не задавал вопросов?
В голосе девушки не было ни насмешки, ни осуждения. Колтон воспринял ее слова как своеобразное одобрение, дружеское и в то же время без задевающей его достоинство снисходительности.
– Я говорю об орках.
– Ты никогда никого не убивал? – спросила девушка. – Я могу понять.
– Дело не в этом. Я лесничий, мне приходилось убивать. Медведей, оленей, лосей. Мне было их жаль, очень. Орки для меня – гораздо хуже, чем те звери, которых я убивал. Я не буду расстраиваться из-за этого.
– Странная философия, – усмехнулась Франсуаз. – Но пока тебе лучше ее не менять. Ее глаза сверкнули новой мыслью.
– А как же друиды? Разве то, что с ними происходит, не из-за готовящихся убийств?
– Нет. – Колтон опустил голову. – Друиды помогали нам охотиться. Они создавали ловушки, волчьи ямы. То, что они выстроили в степи, всего лишь большой капкан. Они и раньше такие делали.
– Постой-ка.
Лицо девушки оживилось.
– Ты говоришь, что друиды всегда помогали вам проливать кровь. Но почему только сейчас им стало плохо от капканов?
– Ты не понимаешь, Франсуаз.
Колтон говорил теперь с мягкостью и доброжелательностью, которая очень напоминала Мириэль. Франсуаз была готова свернуть ему шею за этот тон.
– Когда мы убиваем лесных животных, мы не ненавидим их. Мы делаем это ради их пользы.
– Что?
То, что услышала девушка, показалось ей диким. Она понимала, что человек лишает жизни животных ради собственных целей, но ей еще никогда не приходилось слышать, чтобы кого-то убивали затем, дабы доставить тому удовольствие.
– Конечно, – подтвердил Колтон. – Нам больно это делать, ведь мы не нуждаемся ни в мясе, ни в шкурах. Для этого у нас есть домашний скот. Но таков порядок природы, Франсуаз.
Он обвел рукой лес, окружавший их, и вновь это движение напомнило демонессе русоволосую друиду.
