Между двух войн

– Ты бы меня еще на пони пересадил, – огрызнулась

Франсуаз. – Или на ручного бегемотика.

– Бегемотику ты бы сломала хребет, – возразил я.

Верховой дракон, следуя движению поводьев, остановился перед королевским разъездом. Франсуаз похлопала меня по руке, и судьба, уготованная крошке беге-мотику, едва не постигла моего дракона.

– Не волнуйся, братец, – сказала она. – Мы уже почти приехали.

Королевские лучники не стали поднимать своего оружия и целиться в нас. Наряд Франсуаз, хотя и безвкусный, но дорогой, заставлял солдат относиться к нам с уважением.

Я всегда хорошо одеваюсь.

Я опустил голову, обреченно рассматривая шею дракона.

– Нет, Мармеладия, – проговорил я. – Все бесполезно. Ты видишь, нас остановили. Наверняка этих людей послала она.

Я незаметно следил за лицами дозорных, но ни на одном из них не блеснула радость узнавания. По всей видимости, им не приходило в голову, что преступники, разыскиваемые по всей стране, могут скакать по столбовой дороге в столицу.

Физиономия лучника потемнела.

– О чем это он? – спросил солдат, обращаясь к Фран­суаз.

– Тебе нечего бояться, брат, – произнесла девушка. – Ты же видишь – это всего лишь городские стражники.

Всего лишь городской стражник уставился на девушку, ожидая ответа.

– О, нет, – проговорил я, испуганно оглядываясь. – Тебе же известно, как она хитра. Наверняка это демоны. Они загрызли настоящих солдат и надели их одежду.

Франсуаз засмеялась так неискренне, что это понял даже лучник.

– Не обращайте внимания на моего брата, офицер. Красавица наклонилась, протягивая солдату свиток с гербовой печатью.

– Я – Мармеладия Джерада, купчиха из Эль-Канары. Мой брат одержим демоном. Мы узнали, что королевский дервиш Берберы владеет искусством экзорцизма.

– Все бесполезно, – проговорил я. – У него ничего не выйдет. Как не получалось у всех других. Она всесильна, Мармеладия. Лучше мне уйти в пустыню и жить там отшельником. Я буду питаться кактусами и…

– Документы в порядке, – проговорил лучник, возвращая Франсуаз свиток.

Разумеется, они были в порядке – я сам их написал.

– А наш дервиш и на самом деле умеет обходиться с нечистью.

Солдат усмехнулся, давая знак своим товарищам пропустить нас.

– Над его минаретом две недели поднималась заря, и днем и ночью. Только сегодня наш дервиш вышел из мистического транса. Вам очень повезло – уверен, он примет вас.

– … Ловить ящериц, – продолжал я. – Провожать за­кат. Не видеть человеческого лица.

Франсуаз улыбнулась той высокомерно-покровительственной улыбкой, какой богатый простолюдин одаривает простолюдина бедного. Затем она тронула коленями бока лошади, и мы хотели уже было ехать дальше.

– А-а, вот еще что, – спохватился стражник. Он вынул из-за пояса свиток и развернул. Франсуаз ласково улыбнулась ему, а ее правая рука легла на пояс – туда, где находился клинок.

– Двое грабителей забрались этой ночью в королевские покои, – сказал лучник, поглядывая на свиток. – Украли двадцать тысяч золотых монет и шесть статуэток из красного коралла. Если увидите их, будьте настороже.

Он развернул свиток перед Франсуаз. Не знаю, кто из нас почувствовал себя более оскорбленным, увидев свой портрет, – я или она.

8

Доррос Бланко поднялся с колен и вновь накрыл лицо мертвеца куском материи. Пальцы у него были сильные, как у мечника, и в то же время красивые, как у аристократа.

– Профессиональные удары, – произнесен. – Нужна большая сила, чтобы так распороть доспех. Сколько, говоришь, их было?

Дворцовый стражник стоял подле охотника за головами немного согнувшись. Он никогда раньше не видел этого человека, но с первых же слов понял, что русоволосому незнакомцу следует подчиняться так, словно он командир отряда.

Королевская монета, которую Бланко показал солдату, наделяла его широкими полномочиями. Но не королевский герб произвел на стражника наибольшее впечатление, а уверенная манера держаться, отличавшая наемника, умение, с каким тот взялся за дело.

– Не меньше четырех, сэр.

Бланко поднялся на ноги. Пару мгновений он молчал, глядя на накрытые трупы, потом вынул меч и, один за другим, сорвал покрывавшие их куски материи.

– В каком порядке они лежали? – спросил Бланко.