отворилась.
— Еще ни разу не забыла ее запереть, — сказала Ула с удивлением и как-то неуверенно вошла во двор. Она даже испуганно огляделась по сторонам, прислушиваясь. Подойдя к двери дома, взялась за ручку, и дверь сразу приоткрылась. — Но ведь я ее заперла и калитку тоже! — Ула разволновалась. — Еще когда запирала калитку, ключ упал, и я долго шарила в снегу, пока нашла. Поэтому я точно помню, что заперла.
Отстранив Улу, я заглянул в сени, прислушался, но ничего не услышал. Глаза, привыкшие к снежной белизне, ничего не видели во тьме.
— Спички, — прошептала Ула.
— Нету. — Я невольно тоже понизил голос. Прислонившись к дверному косяку, я на секунду зажмурился, чтобы глаза привыкли к темноте. — Включи свет.
Ула пошарила на стене. Выключатель щелкнул раз, другой, третий…
— Не работает, — шепнула она и проскользнула мимо меня в сени прежде, чем я успел ее удержать. Распахнувшаяся дверь скрипнула петлями.
— Ула, погоди…
Отделившись от косяка, я шагнул в сени и споткнулся о порог. В ту же секунду на мою голову обрушился сильнейший удар. Ни обернуться, ни пригнуть голову, ни закрыться, ни крикнуть я не успел. Второй удар, правда слабее первого, высек острую боль в затылке. Язык мне не повиновался, пальцы уцепились за выступ на стене и бессильно разжались. Не издав ни звука, я рухнул.
Очнулся от Улиного крика. Я лежал на снегу возле двери и мучительно соображал, что со мной случилось. Значит, так: дверь была открыта, потом удары по голове…
В сенях слышалась какая-то возня. Опять крик.
Ула зовет на помощь?
Я с трудом поднялся и, пошатываясь, вошел в сени. Только бы не оплошать сейчас! Руки коснулись стены и наткнулись на человека. Пальцы ощутили плотное сукно. На Уле была шуба, значит, это кто-то еще. Размахиваюсь, бью правой, левой, но в следующую секунду сильный толчок отбросил меня к двери. Голова ударилась о косяк.
— Свет, — простонал я.
И вот под пальцами снова это плотное сукно. Неизвестный рвался в дверь. Где же Ула?
Противник костлявыми руками выбивал сознание из моего черепа. Я заслонялся, наносил ответные удары, но в узком проеме дверей все это было бесполезно. Надо повалить его и сдавить глотку.
Мне удалось сбить его с ног. Невероятным усилием я приподнялся, чтобы навалиться на него всей тяжестью. Затылок ударился о что-то каменное, в глазах вспыхнули яркие искры, и наступил мрак.
…Мигает свечка. За ней смутно виднеется Улино лицо. Страшно болит голова. И тошнит — сил нет.
Ула обняла меня за плечи, помогла подняться. Едва ощутив под ногами каменные плиты, я повернулся, собираясь бежать в погоню.
— Поздно — сказала Ула, удержав меня, и поправила волосы. — Ты лежал несколько минут без сознания. Пойдем быстрее в комнату!
Силы медленно возвращались ко мне. В голове начало проясняться. Ула проверила щиток с предохранителем. Зажегся свет. Оказалось, что пробки были вывернуты. Да, продумал операцию!..
Бережно убрав с моего лба слипшуюся от крови прядь волос, Ула обнаружила кровоточившую рану. Быстрыми, уверенными движениями она извлекла из домашней аптечки йод, бинт, марлю и наложила повязку. Затем, невзирая на мои протесты, обмотала мне голову холщовым полотенцем, которое достала из комода. К чему все это, когда дорога каждая минута!
— Осторожнее, не сотри следов в доме, — предупредил я ее. — Надо вызвать полицию.
Ула нерешительно посмотрела на меня.
— Мы же его спугнули. Украсть он наверняка ничего не успел. Зачем тогда полиция?
Я не сомневался, что происшествие связано с убийством Мадера, и объяснил свои догадки Уле.
— Но ведь с тех пор больше полгода прошло, — сказала она, поразмыслив.
— Но выпустили меня только сегодня. А почему — убийца не знает. Он подумал, что я полностью оправдан, и это внушило ему страх. А может, предположил, что в доме сохранились какие-нибудь улики против него, и решил наудачу вломиться.
Ула с растерянным видом слушала меня. Ей очень хотелось бы поверить моим доводам, но в то же время она находила их слишком неправдоподобными.
— Ты его разглядела? — Мой вопрос вывел ее из задумчивости.
— Только я вошла в сени и нащупала выключатель, как меня свалили. Он уже подкарауливал. Что, если б я была одна!
— Нет, не так, — поправил я ее. — Сначала он ударил меня сзади, потом уже бросился на тебя. Может, он что-нибудь забыл в доме… Я пойду к участковому, а ты пока запрись. Мало ли что…
— Одного я тебя не пущу.
— Ноги же держат меня. Кому-то надо остаться тут. Ничего не трогай!
Пошатываясь, я вышел за калитку и рысцой побежал по улице. В доме участкового еще горел свет.
Лейтенант Грюцнер уже собирался спать. Вид окровавленного полотенца на моей голове нарушил его праздничный покой. Не отдышавшись, я доложил ему о случившемся. С болтающимися подтяжками лейтенант поспешил к телефону. Пока он разговаривал, жена застегнула ему рубашку.
— Да, встретим вас на улице! — крикнул он под конец и бросил трубку на рычаг. За нами захлопнулись двери. — Каким образом вы вдруг появились здесь? — Лейтенант размахивал руками, переходя заледеневшую улицу.
— Освобожден законно.
Грюцнеру это, видимо, показалось нормальным, во всяком случае, он не выразил удивления. Да и времени на вопросы не оставалось. Мы уже топали по мадеровскому двору и через минуту, запыхавшись, вошли в комнату.
— Что-нибудь пропало? — осведомился лейтенант, переводя дух.
Ула пожала плечами.
— Не знаю, Вальтер сказал, чтобы я ничего не трогала…
— Правильно. Подождем специалистов.
Грюцнер с любопытством посмотрел на меня и улыбнулся, встретив мой взгляд.
Тянулось время, но он ни о чем не спрашивал. Тогда я рассказал ему о своем освобождении. Он искренне обрадовался за меня, отношения у нас с ним всегда были добрые. А вот Фрица он терпеть не мог еще со школы — они вместе учились.
Через полчаса лейтенант вышел на улицу. Вскоре у ворот, взметнув снежный вихрь, затормозила полицейская машина. Из нее выскочили двое в штатском. За ними спокойно вылез третий, немолодой обервахмистр Народной полиции, он вел за поводок черную овчарку. Приехавшие представились. Старший лейтенант Вюнше — первым; второго звали Хартман. Грюцнер доложил. Задав несколько вопросов, сотрудники уголовного розыска приступили к работе.
Ула рассказывала, а я, сидя в кресле, слушал и наблюдал, как она в то же время ставила на огонь начищенную до блеска кастрюлю.
— Стакан грогу тебе не повредит? — спросила она меня и, прежде чем я ответил, обратилась с тем же вопросом к сотрудникам полиции. Сверкнув очками, Вюнше — он, видимо, был старшим по званию — усмехнулся и поглядел на своего младшего коллегу.
— Очень любезно, — ответил тот улыбаясь. — После работы с удовольствием.
Они осмотрели шкафы, ящики, даже приподняли радиоприемник. Хартман искал отпечатки пальцев и кое-где обнаружил их, но они могли принадлежать и Уле. Из вещей ничего не было украдено. Неизвестный лишь перерыл содержимое письменного стола в соседней комнате и маленького шкафчика на стене. В шкафчике Фридрих Мадер прежде хранил документы, справки и прочие бумаги. Если неизвестный что-либо искал там, значит, он знал, что? ищет, и, следовательно, был знаком с Мадером. Моя фантазия заработала. Кто бы это мог быть? В памяти замелькали всевозможные фамилии. Я перебирал их без всякой системы.
