– Вы все же убили свою жену, – негромко произнес я. Он отмахнулся.
– Я уже это слышал. От того безумного журналиста. Несчастный, он и вправду решил, будто свобода слова нужна для того, чтобы говорить людям правду… – Маггот улыбнулся. – Да и что есть правда? Это не факты, нет. Это люди, которые с тобой согласны. Неважно, как обстоят дела на самом деле – главное, что скажет большинство.
Он пошел на меня, рассчитывая, что я уступлю ему дорогу.
– Что у него в руках? – спросила Франсуаз. Девушка подошла неслышно – так, что я даже не заметил.
– Можете посмотреть, – сказал Маггот. Я знал, что увижу, поэтому отвернулся. Франсуаз сделала шаг вперед, и ее длинные красивые пальцы отвернули грубую материю.
– Ребенок? – ошеломленно спросила она. Артемиус осторожно приподнял младенца и заглянул ему в лицо.
– Я нашел его в гробнице, на могиле жены. Наверное, оставил кто-то из бездомных.
Его глаза сверкнули.
– Символично, не правда ли? Как вам известно, моя жена была беременна. В тот ужасный день я потерял не только ее, но и своего сына, наследника…
– Что вы сделаете с ребенком? – спросила Франсуаз.
– Не знаю. – Он взглянул на младенца в своих руках, как будто видел его впервые. – Наверное, отдам в приют. Не бросать же его здесь.
Я развернулся и решительно зашагал к склепу.
– Дети не растут на кладбищах, – повторял я себе под нос – За каким чертом ты приходил сюда каждый вечер, Артемиус? Откуда здесь младенец?
Франсуаз осталась стоять в дверях – она ненавидит склепы. Мне повезло. Внутри было темно, поэтому девушка сперва не разобрала, чем я занимаюсь. Иначе непременно попробовала бы меня остановить.
– Что ты делаешь? – спросила она, услышав скрип отодвигаемой могильной плиты.
– Узнаю правду, – ответил я.
Тело Амалии Маггот лежало в большом каменном гробу, стоявшем в центре склепа. Достаточно необычно, но Артемиус объяснил журналистам, что так было принято хоронить покойников в его семье еще со времен предка-темномага.
То, что лежало в каменном гробу, не было приятным на вид. Впрочем, вы же не ожидаете ничего милого, когда вскрываете могилу, верно? Я оперся спиной о стену склепа и несколько минут простоял молча.
– Что там? – спросила Франсуаз.
– Когда Амалия погибла, она была на шестом месяце. Это случилось в конце весны, а сейчас дело к осени. Так?
– Да, – ответила девушка. – И что?
– Здесь нет ребенка, – ответил я.
Сильный луч фонарика ударил мне в лицо. Франсуаз сбежала по гранитным ступеням и подошла ко мне. Я выпрямился, опираясь на стену.
– Юлиан, властитель Сидона, один из богатейших темномагов, любил женщину, которой не мог добиться. После ее смерти он спустился к ней в склеп и овладел ею. Спустя девять месяцев у нее родился ребенок, обладавший дьявольской силой. Он мог приносить, своему отцу сказочные богатства и разрушать целые города. Такова легенда…
– Это не легенда, – сказал Артемиус Маггот.
Он стоял в дверях склепа, по-прежнему держа на руках ребенка.
– Короли Хотармунда недаром пытались уничтожить наш Орден, – продолжал он. – Но мы выжили, хотя и ушли в подполье. Забытые, раздавленные, почти уничтоженные, темномаги продолжали жить.
Он начал спускаться к нам.
– Много веков мои предки пытались вернуть былое величие. Яд, обман, преступления – все шло в ход, и все было бесполезно. Чтобы вернуть нашу империю, нам вновь нужен был ребенок, рожденный мертвой женщиной.
Маггот поднял руку.
– К счастью, мне не пришлось совокупляться с трупом. Никакие деньги не окупят такое. Но моя жена уже была беременна. Мне оставалось только провести несколько ритуалов. Я усыновлю этого ребенка, который, впрочем, и так мой.
Он начал медленно разворачивать младенца.
– А теперь ребенка пора кормить… Думаю, вы уже догадались, кто станет его первым обедом. Я не мог напасть на вас там, в аллее, – могли увидеть. Но здесь, в склепе… От вас не останется даже костей.
ГЛАВА 8
Артемиус положил ребенка на мраморную крышку гроба.
– Теперь моя сила так велика, что я с трудом могу ее контролировать, – произнес волшебник.
Волны пробежали по его лицу. Оно вспучивалось, словно толстые черви ползали под его загорелой кожей, стремясь вырваться наружу.
