Франсуаз сделала два шага вперед.
На ее пути стоял человек. Девушка ударила его в челюсть, и он полетел в сторону, опрокидывая бочки с вином.
Прежде, чем кто-нибудь успел возразить или что-нибудь сделать, она оказалась возле палатки. Клинок дайкатаны сверкнул в лучах высокой звезды.
Распоротое полотно разошлось в стороны. Мы увидели, что лежало внутри.
Ни сворк, ни вивверна, ни воющий бегемот не могли сотворить такое с человеком. Он был распотрошен, разрезан на кровавые полоски. Череп его превратился в окровавленные крошки костей.
– Волей Небесных Богов, – процедила девушка. – В благословенной земле.
3
– Почему они все скрывают от нас? – резко спросила Франсуаз, когда мы вернулись в наш лагерь. – И почему ты не позволил мне поставить все на уши, но узнать правду?
– Имей совесть, Френки, – мрачно ответил я. – Они только что потеряли одного из товарищей. Они напуганы и не знают, к кому обратиться за помощью. Меньше всего сейчас им нужны твои допросы.
Девушка развела руками.
– Хорошо, ты прав.
Она опустилась на траву.
– А можно всякий раз, когда ты оказываешься прав, я буду хлестать тебя бамбуковой палкой? – спросила она. – Мне надоело выглядеть дурой в собственных глазах. Нужна же какая-то компенсация.
Она помолчала.
– Думаешь, зря я зажгла факел?
– Мы этого не узнаем.
Я устраивался на своем одеяле.
– Нам неизвестно, что это было за существо. Возможно, именно свет и прогнал его. Или же ему было все равно – оно нанесло удар и скрылось.
– Но мы это выясним?
Я сел и соединил кончики пальцев.
– Боюсь, что придется.
Яркое солнце играло над столбовой дорогой. Теперь, когда вокруг весело пели птеродактили, стоило ожидать – жуткое ночное происшествие покажется мне простым ночным сном, кошмаром, который исчез с наступлением рассвета.
Но он отчего-то не исчезал.
Френки, как всегда, встала раньше меня и уже успела оседлать лошадь, сделать утреннюю гимнастику и позавтракать.
Слава богам, верховых драконов не надо седлать, спортом я не занимаюсь, а при одной мысли о еде в такой час меня начинает мутить, даже если накануне я не видел ни одного трупа.
Так что, можно считать, мы с девушкой встали одновременно.
– Брегет, – бросила Франсуаз.
Я вынул из жилетного кармана часы с золотой цепочкой, с которыми не расстается ни один эльф- аристократ. Кроме, разумеется, подобных случаев. Френки поймала брегет, как заправская сорока.
Взглянув вверх, туда, где на горизонт начинало вскарабкиваться солнце, я подумал, что ему, бедняге, сейчас небось так же погано, как и мне.
Я ненавижу рано вставать.
Ненавижу вставать вообще.
К счастью, садиться на драконов гораздо проще, чем на коня. Только поэтому я не упал пять раз, перевалившись через седло, и мы смогли отправиться в путь.
Франсуаз молчала, время от времени сверяясь с моим брегетом. Особой необходимости в этом не было – когда срабатывает таймер, часы начинают легко вибрировать. Однако Френки любит держать все под своим контролем.
Столбовая дорога была в это время почти пуста. Единственный, кто нам встретился, – это гном, который вез большую бочку липового меда. Две тягловые ящерицы едва справлялись с таким грузом. Увидев нас, он приветливо помахал кружкой.
– Нет, спасибо, – весело отозвалась Френки. – Мы не хотим меда. Доброго пути.
На боку кружки было огромными буквами написано: «Пожертвования на храм».
Гном так удивился, что чуть не свалился с облучка.
– Какой милый человек, – заметила Франсуаз обращаясь к самой себе. – Хотел угостить нас медом.
– Провалиться бы тебе, адское отродье, – бубнил тем временем милый человек под нос. – Даже грошика дать не захотела. А и то – что быки, что демоны, – все одно. Скотина рогатая.
Не подозревая о том, как ловко ей только что приписали новых родственников, Франсуаз снова вынула часы из-за пояса и удовлетворенно кивнула, когда те начали подрагивать в ее руке.
