– Я так и поступлю, – произнес Шлездерн. – А сейчас, ченселлор, пока эти джентльмены заканчивают свою работу, я осмелюсь пригласить вас в свой замок; я уверен, что вам будет небезынтересно взглянуть на фарфор императорской семьи.
18
– Теперь я понимаю, что ты имел в виду, – произнесла Франсуаз, – когда говорил, что Гамбела получит гораздо меньше, чем потеряют те, кого он ограбил. Он хотел совершить несколько убийств и разрушить родовую честь семьи Шлездерн только ради нескольких глиняных фигурок.
– Да, Френки, – задумчиво произнес я.
Я спрыгнул с верхового дракона и обернулся, чтобы еще раз взглянуть на высокие башни замка.
– В конечном счете, ты была права – никакие древние редкости не стоят человеческой жизни.
Франсуаз тоже спрыгнула с лошади. Она прижимала к себе большую бронзовую чашу.
– Майкл, – произнесла она, – мы выполнили то, что должны были. Что нам теперь делать с этим?
Девушка заглянула в чашу.
– Майкл, вода стала совсем мутной. Она грязная.
– Так и должно быть, – устало сказал я.
– Но я не понимаю.
Я взял бронзовую чашу из ее рук.
– Дорожная пыль, – произнес я. – Пыльца, кровь. Даже розовые лепестки и те сжались и почернели, и выглядят сейчас, словно мусор. Вот почему вода стала грязной…
– Но ты говорил, что вода – это символ человеческой души?
– Это так… В начале пути она прозрачна и чиста, как ключевая вода. Мы совершили доброе дело: спасли людей, честь виконта, статуэтки, разоблачили преступников. Это было даже увлекательно… И может показаться, что все хорошо, если бы не было с нами чаши. Мы заглядываем в нее и видим грязь, что замутила чистоту воды. Так и человек: он живет, и ему кажется, что все идет правильно, что он остается верен себе и тем идеалам, с которыми пустился в жизненный путь. Но стоит ему заглянуть в свою душу – и он увидит вот это.
– Но что же делать? – спросила девушка.
Я безразлично пожал плечами.
– Нельзя носить в себе грязь, – проговорил я. – Это возможно, только пока ты ее не видишь. А когда увидел…
Я размахнулся и широким движениям выплеснули мутную воду на цветущие лесные колокольчики.
Франсуаз выхватила у меня из рук чашу; девушка заглянула в нее и подняла на меня глаза.
– Майкл, – спросила она, – но грязь можно выплеснуть только с водой. Что тогда остается?
– Пустота, – ответил я.
Часть IV
СОЗИДАТЕЛИ ХРАМОВ
1
Я подал руку караванщику, и тот крепко пожал ее.
На мой взгляд, даже чересчур крепко, но таковы уж они, торговцы. Привыкли цепко хватать все, что попадется им в лапы.
И кто осмелится их винить?
Только не я.
– Вы точно уверены, что не хотите переночевать в нашем лагере? – спросил он.
Обычно в таких случаях добавляют нечто вроде «Времена нынче беспокойные» или «Место это опасное: говорят, воющего бегемота здесь видели».
Но ничего подобного купец не промолвил, да и не мог. Мы находились в одном дне пути от самого мирного, и самого спокойного города по эту сторону Саламандровых гор.
У града Созидателей Храмов.
– Спасибо за то, что пригласили нас, – произнес я. – Но мы предпочитаем уединение. Разобьем лагерь немного дальше по дороге.
Я не стал говорить: «Мы, эльфы». Это показалось мне нескромным.
По лицу торговца промелькнуло нечто, понять чего я не смог. Слишком много чувств охватило его в один момент, и каждое тянуло в свою сторону.
– Может, все-таки передумаете? – спросил он, и я не был уверен, какой ответ больше его устроит.
Зато я точно знал, чего хочу сам, поэтому снова улыбнулся.
– Мы благодарим вас еще раз, – произнес я. – Действительно, это очень мило с вашей стороны. Но мы не хотим стеснять вас.
В караване и вправду было слишком много всего – и людей, и повозок, и ездовых тарантулов.
