– Да, – согласился я. – Надо найти Лианну.
Лианна сидела на маленьком приступке, возле деревянного дома.
Я так и не понял, что это было. То ли брус, забытый нерасторопным строителем и быстро превращенный в лавочку жителями квартала. То ли дрова, предназначенные для растопки. То ли украшение, оставленное неизвестно зачем чудаковатым архитектором.
Я смотрел только на Лианну.
Ее плечи вздрагивали, а руки замерли где-то на Уровне груди – словно она не знала, обхватить себя ими, чтобы почувствовать хоть чьи-то объятия, или спрятать в них лицо.
В первый момент я подумал, что ее изнасиловали – так она выглядела. Но ее одежда, порванная и помятая, оставалась нетронутой и в талии, и на бедрах, и я с облегчением отбросил страшную мысль.
Я не мог понять, приговаривает ли она что-то, плачет, или просто издает нечленораздельные звуки – как человек, разум которого отняли горе и Небесные Боги.
Правый рукав ее одеяния был разодран. Глубокая рваная рана шла поперек плеча. Я вспомнил лезвия в форме орлиных крыльев, которые носил незнакомец на своем доспехе.
Я опустился на колени перед Лианной и медленно провел ладонью по ее руке. Холодный свет рождался между моих пальцев и льдинками стекал на кожу Лианны.
Она не отреагировала. Ни на наше появление, ни на мои попытки вылечить ее. Я видел, как рана постепенно затягивается на белой атласной коже, покрывается тонкой вуалью инея.
Силы постепенно покидали меня, в глазах начало темнеть.
Магия исцеления, ведомая каждому эльфу, недостаточно сильна и может стоить жизни самому лекарю. Но не на этот раз – рана была не такой опасной.
Я покачнулся, но смог все же не упасть.
– Лианна? – произнеся. – Все хорошо, Лианна. Все кончилось.
Я выпрямился, опираясь на стену.
– Открывай портал, Френки, – попросил я. – К ближайшему монастырю. Ей нужен хороший лекарь.
9
Когда я открыл глаза, меня встретило солнце. Оно играло в сложную игру – пыталось перебраться через край темно-зеленой занавески и посмотреть на меня.
Смотреть было не на что.
Я приподнялся на локте, и спина сразу начала болеть.
Багряный крест, с двумя лепестками у подножия, был вышит на каждой из двух подушек. Значит, я попал в монастырь святого Игнатуса.
Такой же символ, только гораздо больше, красовался и на широком одеяле. Его окаймляли слова, вышитые зелеными нитями: «Guidanius domini esra porti sabatum». Святость не приходит с годами, она покидает нас с каждым прожитым днем.
Древний язык дворфов.
Франсуаз сидела возле моей постели, и единственное, чего ей недоставало для полноты картины, – это высокого белого колпака, который носят монахини.
– Что с Лианной? – спросил я, когда смог быть уверен, что язык не подведет меня.
– Ее порубили на части и скормили свиньям, – ответила Франсуаз. – Конечно, с ней все в порядке. Еще чашечка липового чая – и твоя мцари вновь обретет свою самоуверенность.
– Как это произошло?
Нет ничего более жалкого, чем задавать вопросы, лежа в больничной кровати.
– Кто на нее напал? Такие же крысяки, что пытались нагнать страха на нас?
Франсуаз взглянула на меня без сострадания.
– Какого гнома ты принялся ее лечить? – спросила она. – Да еще после того, как весь выложился на площади. Простая резаная рана, просто зашили бы суровой ниткой.
Конечно, Френки права.
Монахини вылечили бы Лианну не хуже моего. А я не валялся бы здесь, как окорок, из которого спускают кровь прежде чем провялить.
Либо мне пора умнеть, либо уже поздно.
– Так что она рассказала? – спросил я.
– Ничего.
Франсуаз пожала плечами.
Этот жест означал – а какая разница.
– Монашки сказали, что ей нужны сон и покой. Поэтому я особо с расспросами к ней не лезла.
– Вот что меня смущает, – я поднялся и начал одеваться.
Только теперь я понял, что полностью обнажен. Франсуаз смотрела на меня с легкой насмешкой.
