– Любая девушка за версту определит не только длину, но и толщину. Я всегда считала, что вы шьете такие штаны специально. Чтобы похвастаться.
– Френки! – Я был испуган. – И ты до сих пор мне об этом не говорила?
Я вынул из внутреннего кармана волшебные часы.
– Памятка, – продиктовал я. – Написать доклад в Высокий Совет о покрое штанов. У иноземцев они вызывают… вызывают…
– Яйца хорошо видны, – подсказала Френки.
Я поспешно захлопнул крышку часов.
– Надеюсь, последняя фраза не записалась… Надо срочно купить новый камзол, подлиннее. Кто бы мог подумать… Проклятие…
Франсуаз потрепала меня по щеке.
– Не бери в голову, щеночек. Думай лучше о том, скольким девушкам ты разбил сердце, а сам даже и не заметил этого. Лучше расскажи, что ты там увидел у башни. И не красней, когда увидишь монашку. С тебя станется, начнешь ладонями прикрывать ширинку.
– Я бы обязательно на тебя обиделся, не будь я так потрясен. Этот покрой был создан три тысячи лет назад и ни разу…
Девушка дернула меня за ухо.
– Хватит об этом думать. Или я сама стащу с тебя брюки и в таком виде проведу по всему монастырю. Возвращайся мыслями к башне.
Я кивнул.
Мне тоже очень хотелось сменить тему – раз уж я не имел возможности сменить костюм.
– Ты знаешь, Френки… На равнине Драконов я считался лучшим профессиональным вором и до сих пор не утратил навыков. По крайней мере, мне хочется так считать. Но даже я не смог бы забраться в башню снаружи. Разве что только телепортироваться внутрь нее, но Иль-Закир наверняка предусмотрел такую опасность.
– И что?
– То, что эта история кажется мне такой же накрепко запечатанной, как и сама башня. Не знаю, с чего начать. Впрочем, на это можно посмотреть и с другой стороны. Стоит мне найти только одну зацепку – и остальное раскроется само, как китайская шкатулка с секретом.
– Никогда не умела их открывать, – призналась девушка.
– Это потому, что у тебя всегда под рукой меч. Искушение пойти легким путем слишком велико…
– Наверное. Я и сейчас выбрала такой путь. Трое: из тех, кого назвал капитан, будут ждать нас в скрижали, у южных фонтанов. Я выбрала самых занятных – на мой взгляд.
– В кружало, – поправил я. – Так здесь называют таверны. А они что, прямо так взяли и согласились? Или сперва ты сломала им руки?
– Сломала бы. Но не пришлось – они сами захотели поговорить.
– С чего вдруг? Если ты приезжаешь в чужой город и начинаешь задавать нескромные вопросы – самое большее, на что стоит рассчитывать, это содержимое ночного горшка на голову. Откуда у них такая разговорчивость?
– Ну, – девушка приподняла подбородок. – Когда вокруг была пустыня, именно эти люди поддерживали всех остальных. Помогали не сдаться, устоять на ногах. Теперь их оттерли в сторону. Но они по-прежнему болеют душой за своих соседей.
– А еще им хочется поболтать о старых временах, когда их ценили и уважали. Рассказать историю о своем величии тем, кто еще готов ее слушать.
– Какой ты циничный, Майкл.
– Но я прав.
– И знаешь что? – Франсуаз смерила меня задумчивым взглядом. – Ничего не меняй в костюме.
10
– Знаете, что у вас под ногами?
– Газон? – предположила Френки.
Купец довольно засмеялся. Именно такого ответа он и ожидал.
– Это олеандровый куст. Да, да, не удивляйтесь. Все кружало состоит из большого олеандрового куста. И ступеньки, по которым вы поднимались, и эти навесы, и даже столики.
Он с улыбкой откинулся на спинку живого кресла.
– Эти творения Господа растут очень быстро, – вступил в разговор священник. – И им можно придать любую форму. Когда Дарующая жизнь начала орошать пустыню, у нас не было времени ждать, пока вырастут обычные деревья. Мы выбирали те, что вырастают за один-два сезона.
Третий человек, сидевший напротив меня, не разделял восторга своих товарищей по поводу олеандрового куста. Суровое лицо выдавало в нем старого воина. Несколько шрамов не портили его внешность, но придавали ему какую-то суровую красоту. И все же они казались лишними – даже без них, по одному взгляду, по плотно сомкнутым губам я мог понять, кто сидит передо мной.
– Дарующая жизнь – вы так называете башню, которую выстроил Иль-Закир? – спросил я. – Мне уже приходилось слышать это название. Но скажите, разве ее появление… Принесло ли оно только благо?
