поднялись к себе. Фон Шелленберг хотел остаться один, чтобы поработать, и просил его не беспокоить. Я счел своим долгом заметить, что, отсылая меня, он подвергает себя риску, однако в ответ фон Шелленберг только махнул рукой и усмехнулся.
— Я буду осторожен, — обещал он.
— Запритесь, — посоветовал я, — и никому, кроме меня, не отпирайте.
Но и этого мне показалось мало. Я сходил к себе и принес 'стар'.
— Вы как будто умеете обращаться с оружием?
— Да не нужно ничего, — передернул плечами фон Шелленберг.
— Пусть все-таки лежит на столе — на всякий случай.
Я спустился в вестибюль и позвонил Сэму. Он сказал, что рад слышать мой голос, однако просил быть покороче, так как они с женой только что сели за ужин.
Я дал ему поручение и повесил трубку, лишив его возможности задать дополнительные вопросы. Им потребуется по меньшей мере двадцать четыре часа, чтобы установить, откуда я звонил. К тому времени мы уже будем катить по заповеднику Цаво в сторону Момбасы.
Из разговора с дежурным портье выяснилось, что наутро сюда прибудет самолет с припасами, но, к сожалению, все четыре места на обратный путь до Найроби уже забронированы.
— Не захватит ли экипаж посылку? — спросил я.
— Если только она не очень громоздкая.
Я заверил портье, что она будет крохотной, и отправился в бар. Вэнса Фридмена там не оказалось, а жаль: найди я его, все бы упростилось.
С кружкой пива в руке я вышел на террасу. В вечернее время равнина Олоболоди представляет собой захватывающее зрелище. Меньше чем в ста метрах от основания отвесной скалы я насчитал шесть слонов. Они пили воду вместе с кабанами, тут же паслись импалы и несколько антилоп. Мощные лучи установленных под верандой прожекторов заливали ярким светом площадку с озерком и каменной солью. Животные помельче робко прятались в тени, отбрасываемой крупными обитателями саванны. Искусственное освещение разгоняло тьму лишь до ближайших баобабов и акаций, а дальше до самого горизонта чернела ночь. На небе, подобно бриллиантовой россыпи, сверкали звезды, и потому на юго-востоке можно было различить очертания гор Ингито, темневших на фоне звездного небосклона.
Перед моим взором развертывался спектакль, поставленный самой природой. Сценой была освещенная площадка, актерами — звери. Саванна многие века хранила на своих страницах текст вечной пьесы. Впрочем, какой же театр с этим сравнится: тут все подлинное, неподдельное!
— Поразительно, верно? — воскликнул кто-то за моей спиной с типично английским выговором.
Я оглянулся — невысокий, коренастый европеец. Увлекшись фантастическим зрелищем, я и не заметил, как он подошел.
— Хэлло, — сказал я, меря его взглядом.
Раньше я не видел его — ни среди туристов, ни среди служащих 'Баобаба'.
— Брайан Хеллер. — Белый протянул мне загрубелую руку. — Можете называть меня просто Брайан.
Мы обменялись рукопожатием, и я представился:
— Канджа.
Ему было под шестьдесят, лицо в сетке морщин, голова седая. Глаза глубоко посажены и сощурены; лицо и руки покрыты ровным загаром.
— Вы правы, — произнес Брайан Хеллер, предупреждая мои вопросы. — Я не турист, а профессиональный охотник. В настоящее время служу егерем в заповеднике Олоболоди и живу вон в том домике на склоне горы.
— Так я и думал!
В грубых, цвета хаки шортах и серой рубашке с короткими рукавами Брайан Хеллер имел весьма бравый вид. Настоящий следопыт, подлинный часовой саванны.
— Это делает честь вашей проницательности, — улыбнулся он. — Можно вас угостить?
— Спасибо, я только что выпил пива.
— Вы не проводник? — спросил он.
— Фотограф, — ответил я.
— Из какой газеты?
— Свободный художник, сам себе хозяин.
— Непростое дело. У нас тут много бывает вашего брата. А вы впервые?
Я кивнул.
— Где же, дружище, вся ваша техника? За дело, такая ночь не повторится.
Я покачал головой.
— На сегодня хватит, надо передохнуть.
Он понимающе кивнул.
— Я в эту землю влюблен. Знаете, сколько лет я здесь? Тридцать! Работал в заповедниках по всей Восточной Африке. Марсабит, Мэрчисонские водопады, Серенгети — повсюду! Нет хищника, с которым бы я не сходился один на один. Вот, взгляните. — Он показал мне длинный шрам на волосатом предплечье. — Отметина леопарда. Кто-то из крестьян угодил в него из лука стрелой, но не добил, и зверь долго наводил ужас на всю округу. — Он задрал рубашку, обнажив спину. — А это львица. Тот же случай — в нее стрелял браконьер.
Я с интересом кивнул, и он продолжал:
— Это произошло в Амбосели…
Одна невероятная история следовала за другой. Лишь один раз он прервался, чтобы заказать еще пива. Удивительные приключения в глухих углах, почти от каждого из которых на его дубленой коже сохранилась зарубка. Поначалу он меня заворожил, но постепенно истории стали приедаться, так оно обычно и бывает.
Меня спасла Ивонн. Уже с полчаса я слушал Брайана, когда она выпорхнула на террасу. Многие туристы, отужинав, пили теперь здесь кофе, наслаждаясь звериным спектаклем и вечерней прохладой. Джо не было рядом с Ивонн — я не преминул отметить про себя это обстоятельство.
Я познакомил Ивонн с Брайаном, и тот рассыпался в старомодных любезностях, а затем предложил угостить ее. Официант принес напитки, и Брайан рассказал очередную историю, от которой у Ивонн побежали мурашки по коже. Тем временем слонов у соляных камней сменили буффало, носорог и семейство диких кабанов. На террасе защелкали камеры со вспышками.
Брайан сообщил нам, что он старый холостяк, любил всегда только свою работу и не испытывал потребности в семейных узах. Саванна не пилит его, не бранится, ни на что не жалуется. Он уверял, что именно здесь познал истинное счастье. Однако за бравадой егеря явственно сквозило одиночество — так на сырой глине видны слоновьи следы. Вот отчего он приходил каждый вечер в бар, знакомился со случайными людьми. Животные — благодарные слушатели, но в отличие от людей они никогда не научатся отвечать.
Наконец Брайан выдохся, утомленный собственным монологом. Он слегка захмелел и, пожелав нам доброй ночи, пригласил назавтра совершить с ним объезд долины Олоболоди. Затем нетвердым шагом поплелся в свою отшельническую обитель на каменистом склоне.
— Славный человек, — сказала Ивонн, провожая его взглядом.
Я согласно кивнул и спросил:
— А где Джо?
Она вскинула глаза.
— Почему вы меня об этом спрашиваете?
— Мне казалось, что вчера вечером вы подружились.
Она передернула плечами.
— Вчера ничего не было, а сегодня он уже нашел кого-то еще.
Таков наш Джо, подумал я. Не из тех, кто готов терпеливо ждать, пока все само собой сладится. Я снова заказал пива, а для Ивонн — джин с тоником.
Туристы один за другим вставали с кресел и отправлялись на покой. Взошла луна, огромный яркий
